По встречной - Юлия Бузакина

— Так и есть! Теперь Артуру придется попотеть, чтобы получить ее назад! А не захочет потеть, мы оставим ее себе! Она хорошенькая, станет собственностью клуба!

— У нее дочка есть! — всплеснул руками управляющий клубом. — Так нельзя, Марат! Мы не похищаем людей! Клуб не возьмет на работу женщину, у которой остался маленький ребенок! Таковы правила!

— Ты, предатель! — взвизгнул Марат и ткнул пальцем в управляющего. — Зачем ты сообщил им о похищении?!

— Так дела не делаются! Проиграл в карты — отдай долг! Где заложница?! — вконец разозлившись, перебил его Залесский.

Марат поднялся с дивана. Достал из кармана пиджака ключ и поманил Залесского и Гордеева за собой.

Молодая женщина была без сознания. Она лежала на боку. Видимо, ей ввели внутривенно какое-то сильное снотворное.

Залесский провел по лицу рукой. Марат похитил любовницу Артура, чтобы тот списал его долг. Какой опрометчивый поступок! Теперь войны не избежать. У Козыревых хорошие связи в городе, и они не простят похищения.

— Почему у нее кровь на лице и свитере?!

— Она сопротивлялась! Что нам оставалось делать?!

Влад подошел к пленнице и осторожно перевернул ее на спину. По спине пробежал холодок. Он ее узнал.

Против воли в памяти всплыла маленькая спальня без окна, страстные объятия и жаркий шепот.

«Тебе хоть восемнадцать есть?»

«Двадцать один в апреле исполнится»

Катюша. Он и сейчас помнил ее имя. В груди что-то неприятно заныло. Почему именно она стала разменной монетой?!

Залесский повернулся к управляющему клубом.

— Принеси нож. Надо развязать ей руки. Чем вы ее накачали?!

— Успокоительные капли, — поморщился Марат. — Ввели внутривенно, чтобы не доставляла проблем. До завтра она вряд ли очнется.

Управляющий клубом протянул Залесскому нож, и тот быстро перерезал веревку, стягивающую тонкие запястья пленницы.

— Проблемы будут у тебя, Марат! Козырев этого так не оставит! Женщину я забираю. Попробуем договориться с Козыревым полюбовно. Но запомни, доля в клубе больше не твоя! Проиграл — отдай долг!

Он склонился над молодой женщиной и осторожно взял ее на руки. Она застонала.

— Ты ее не заберешь! — ринулся вперед Марат. — Она — наша страховка!

— Она — твой смертный приговор! Неужели не ясно?!

Один из охранников, прибывших с Залесским, толкнул Марата в плечо, вынуждая уступить дорогу.

Делегация быстро вышла через черный ход. Водитель открыл заднюю дверцу, не задавая лишних вопросов.

Залесский осторожно уложил Катю на заднее сидение и сел рядом с ней. Гордеев сел вперед, рядом с водителем.

Влад хмуро рассматривал бледное лицо пленницы. Пять лет назад она спасла ему жизнь, и он хорошо это помнил. Оставить ее на растерзание Марату было никак нельзя.

— Андрей, возьми у людей Марата адрес и отправляйся на квартиру. Узнай, что с ее ребенком, — обратился к сидящему впереди партнеру Залесский. — Эти уроды могли бросить малыша на квартире без присмотра.

Гордеев задумчиво провел ладонью по наголо сбритому затылку.

— Может, ребенок уже взрослый?

— Нет. Вряд ли ему больше пяти лет. Мы с ней знакомы. Пять лет назад ребенка точно не было.

— Сейчас же поеду. Что делать, если ребенок без присмотра?

— Забери и привези ко мне домой. Женщине надо оказать помощь.

Машину качнуло, и Катя открыла глаза. Взгляд остановился на его лице.

— Надо же… — горько усмехнулась она. — А обещал меня найти…

И снова закрыла глаза.

— Галлюцинации, — Андрей поймал взгляд Залесского в зеркале заднего вида и понимающе усмехнулся. — Ее до утра вряд ли отпустит.

Влад угрюмо взглянул на нее. Нет, не галлюцинации. Обещал. Да только после взрыва в госпитале полгода провалялся со страшными ожогами. Зачем ее было потом тревожить? Через границу помог переехать, денег оставил. На войне, как на войне. Встретились, вспыхнула страсть, а на завтра планы строить нет никакого смысла — можно просто не выжить. Там, где стреляют и крутятся огромные деньги, всегда так.

После того покушения он замкнулся в себе и не искал ни с кем встреч. Уродливые шрамы на груди и спине никуда не делись, да и старая травма от пули в плече тоже давала о себе знать. Катя — молодая, красивая, а ему уже тридцать пять стукнуло. Ей жить и жить еще. К чему ей жизнь портить?

Но судьба, видимо, решила над ними посмеяться, и снова ее ему подкинула. Теперь уже с ребенком. Почему-то Влад чувствовал странную тревогу за ее ребенка. И Катя, — пять лет не виделись, — а такое чувство, что и не расставались с ней никогда. Такая же родная ему, как и в ту ночь в маленькой спальне без окна. Ребенок точно не от Козырева, у того своя гражданская жена Лера и сын. Значит… Нет, не может этого быть!

— Влад Арсеньевич! Ольга волнуется, вы на ее звонки не отвечаете. Спрашивает, что на ужин приготовить, — скользнув взглядом по экрану лежащего на панели мобильного, отчитался водитель.

Ольга… У себя дома после вчерашнего неудачного вечера в «Шике» его ждет Ольга.

— Передайте Оле, что сегодня у меня важные дела. Пусть сходит куда-нибудь с подругами. Я на ужин не приеду. И вызовите врача. Надо как можно скорее привести в чувства нашу пленницу. Война с Артуром нам ни к чему.

Джип подъехал к роскошному двухэтажному особняку, обнесенному высоким железным забором. Открылись автоматические ворота, пропуская машину внутрь.

Засуетилась охрана, вызвали хирурга, который лично оперировал Залесского после покушения.

Катю уложили на постель в гостевой спальне. Осторожно разрезали футболку, чтобы осмотреть повреждения.

— Швы разошлись, а рана совсем свежая, — хмурился хирург. — Придется повозиться. Обезболивающее нельзя, если ее успели накачать дрянью. Может не выдержать сердце.

— Нельзя! У нее ребенок остался, — Залесский подошел ближе и с тревогой взглянул на Катю. — Я ее держать буду, а вы, Николай Георгиевич, зашивайте.

Пленница, которая все это время спала, от боли резко пришла в себя.

— Пустите меня! — отшвырнула руку хирурга в сторону она.

— Катя! Потерпеть надо! Швы разошлись…

Залесский уложил ее в подушки и придавил своим сильным телом.

— Просто потерпи. Слышишь?

Она забилась под ним изо всех сил.

— Не трогай меня! Не трогай!.. Предатель! Все вы предатели!..

Он вдруг ощутил желание. Снова, как и тогда, пять лет назад. Страсть от соприкосновения тел и ее отчаянного сопротивления разгорелась с новой силой и никак не поддавалась контролю.