Я хотел убить небо - Жиль Пари

– И долго ты там просидела взаперти?

– Да. Я думала, что они вернутся, смотрела в окно, но там было темно, а потом мимо проходила какая-то женщина с собачкой, и я закричала, что родители меня заперли и ушли. Она сказала: «Не двигайся, моя дорогая, я сейчас вызову полицию», и я просидела у окна до тех пор, пока не приехали полицейские и не выбили дверь, и женщина с собачкой вошла в дом, а я только плакала и больше ничего.

Я положил голову Камилле на живот и смотрел на небо, голубое-голубое, ни облачка, так что Господу Богу негде спрятаться. Там, в небе, не было видно ни мамы, ни папы. Я подумал, что, выходит, мы остались совсем одни в целом мире. И тут почувствовал, что рука Камиллы гладит меня по волосам и по лицу, а потом её пальцы нежно коснулись моей уродливой родинки на носу.

– Какая у тебя хорошенькая родинка, – сказала Камилла. – Ты, наверное, прячешь в ней какой-нибудь секрет?

Она пощупала родинку, надеясь разгадать мой секрет, и я посмотрел на неё, и тогда она нагнулась и поцеловала меня в губы.

Совсем как по телевизору.

Я бы хотел жениться на Камилле, но вот в фильмах люди, которые женятся, всегда очень старые.

– Думаешь, это нехорошо?

– Что?

– Целоваться в губы – думаешь, это нехорошо?

– Не знаю.

– О чём ты думаешь?

– Ни о чём, – ответила Камилла мне прямо в губы, а потом высунула язык, и я раскрыл рот и не знал, что делать.

– Тебе надо тоже высунуть язык и играть с моим, как будто хочешь его поймать. Мама так делала с месье.

Я стал играть с её языком и почувствовал себя очень странно, и ещё мне стало супержарко.

– Тебе не жарко? – спросил я.

И мы засмеялись, хотя сами не понимали, из-за чего.

Голова у Камиллы была вся в травинках – настоящая фея Динь-Динь.

Я больше не видел неба – только её лицо прямо над своим, и её смеющийся рот, и я пощекотал её, а она меня, и мы засмеялись ещё громче и покатились по траве, и я никогда ещё не был так счастлив, даже когда мама готовила мне пюре.

А потом мы встали и пошли куда глаза глядят, взявшись за руки и глядя в голубое небо.

– Ты их потом ещё видела – маму и папу? – спросил я, потому что в небе над нами вдруг появилось маленькое облако.

– Да нет, они ведь умерли.

И её ладонь очень сильно сжала мою.

* * *

Я спросил у Рози: «Что такое импотент?», и она так и застыла с раскрытым ртом, в котором лежал кусок пирожного.

Все уехали в большой город в Музей науки и техники или куда-то вроде этого, и остались только Ахмед, Камилла и я.

– Где ты услышал это слово? – наконец смогла выдавить Рози.

– На прогулке.

– И от кого же, позволь узнать? – настаивала Рози.

Я не хотел выдавать Камиллу, поэтому сказал: «От Ахмеда», – и подумал, что надо бы не забыть его предупредить, что в его интересах помалкивать.

– Ну ладно, я с ним поговорю. А тебе приведу пример, чтобы было легче понять. Бывает, вы заиграетесь и чересчур расшумитесь, и я прошу вас замолчать, но вы меня не слышите, и я просто не в состоянии вас угомонить, то есть у меня нет на это сил, понимаешь? Вот про мужчин, когда у них не хватает сил, иногда говорят «импотент». Ясно?

– Нет, не ясно, по-моему, это никак не связано с папой Ками… в смысле, с папой Ахмеда.

– Как бы то ни было, это плохое слово, забудь его.

– Тогда зачем ты придумала какое-то дурацкое объяснение, в котором я всё равно ничего не понял?

– Хочешь ещё чая?

Я вспомнил, что Антуан всегда советует не психовать по пустякам, и решил: ну и ладно.

Надо было с самого начала спрашивать не у Рози, а у братьев Шафуанов. С их игрой в словарь они наверняка знают.

Я посмотрел на стену над кроватью у Рози, где вся полка была уставлена книгами, и ни одна из этих книг не была комиксами.

Я достал одну. Она называлась «Дочка Ренни», и в ней были одни только сплошные слова. Совсем без картинок. На обложке была нарисована девушка в зелёном свитере, у которой волосы закрывали лицо, точь-в-точь как у Алисы, а за спиной стоял автомобиль, как в старых фильмах.

– Фигня, – сказал я и бросил книгу на кровать.

– Нет, это никакая не фигня, это очень красивая история, и когда-нибудь, когда ты подрастёшь, я дам её тебе почитать.

– Я никогда не подрасту, и я не хочу, чтобы ты мне давала почитать эту свою красивую историю.

– Икар, если не можешь разговаривать по-хорошему, уходи из моей комнаты.

– Прости меня, Рози.

Я взял пирожное и сказал: «Классная у тебя комната», но это вообще-то неправда, тут одни только книжки без картинок и божественная бумажка, которая горит в блюдце, и из-за этого в комнате пахнет как в церкви.

Церковь – это дом Господа Бога, которого там никогда не бывает.

Я не удивлён, что он не любит сидеть дома, потому что там всегда суперхолодно. Господь Бог – Он же не балда, Он сидит себе в тепле на облаках поближе к солнцу, и оно Его согревает, к тому же так можно держаться подальше от людей, которые всегда найдут, чего бы такого у Него попросить.

– Например, денег, – говорит Симон.

Рози уверена, что Господь Бог всегда нас видит и всё о нас знает, даже всё плохое, что мы натворили. Она говорит, что он всё равно нас любит и всё нам прощает.

А Камилла говорит, что ведьма ей рассказывала про Господа Бога совсем другое: что Он не любит Камиллу, потому что её папа пил, а мама была «та ещё Мария Магдалина, которая спала с кем попало», и что Камилла отправится за своими родителями в ад, где дьявол будет поджаривать ей пятки. Я сказал Камилле, что ведьма несёт полную чушь, потому что Мария Магдалина была святой, а если она и уходила ночевать в другие дома, так это потому, что в церкви, где обитает Господь Бог, вообще нет кровати. Камилла к этому прибавила, что её маму к тому же звали Франсуаза, а вовсе не Мария Магдалина, и я сказал: «Ну вот видишь, ведьма сама не понимает, что говорит», а Рози сказала: «Помолчите, вы в доме Господа Бога». Как будто мы не в курсе.

Алиса и Беатриса ничего не слышали, они спали, прислонившись друг к другу.

Ахмед заныл, что он тоже хочет печенье, а Рози сказала, что ему нельзя, потому что у него другая религия, и я подумал, что это глупо – запрещать человеку печенье из-за того, что он не такой, как ты, и я тайком дал Ахмеду половину своего, оно таяло во рту и, честно говоря, было совсем невкусным. Как будто из картона.

Рози рассказала, что месье в чёрно-белой мантии – «представитель Господа Бога», и Жужуб спросил: если он представитель, то, наверное, звонит в дверь и предлагает людям купить всякие вещи из чемоданчика, но Рози ответила, что «это совсем другой представитель». Камилла сказала, что у людей, которые звонят в дверь, нет никаких чемоданчиков, и Жужуб сказал: «Есть», а Камилла сказала: «Нет», и Рози тогда: «Замолчите!» – так громко, как будто они глухие.