Дикая роза - Дженнифер Доннелли

– Я оплачиваю лодку, услуги лодочника и ваше молчание. Это вам понятно? Если обмолвитесь хотя бы словом, наша сделка не состоится.

– Мне в моих делах огласка не нужна. Можешь не волноваться за свои секреты, – сказал Мэдден.

Макс кивнул и пододвинул деньги Мэддену:

– Это лишь задаток. Каждый раз мой человек будет приносить еще. Его зовут Хатчинс. Через две недели, считая с сегодняшнего дня, ровно в полночь он будет на причале за «Баркентиной». Пусть ваш лодочник встретит его там.

Макс встал, приподнял кепку и ушел. Мэдден был мрачным и жутким человеком, а Лаймхаус – мрачным и жутким местом. Макс радовался возможности поскорее убраться отсюда. Но их встреча оказалась плодотворной. Очень плодотворной.

Ему действительно требовалось передать кое-что из рук в руки. Но не драгоценные камни. Требовалось выстроить цепочку. Крепкую, надежную цепочку, которая протянется из Лондона в Берлин.

И нынче вечером он выковал первое звено этой цепочки.

– «Избирательному праву для женщин – нет»? – спросил Шейми, прочитав надпись на большом транспаранте, разложенном на полу в столовой сестры. – Такой призыв не очень-то поможет вашему делу, Фи, – добавил он, целуя ее в щеку.

Фиона засмеялась. С иголкой в руке, она склонилась над транспарантом.

– Осталось добавить одну букву[2], – сказала она. – А ты, дорогуша, садись завтракать.

– Спасибо. Завтрак будет для меня очень кстати, – ответил Шейми, усаживаясь за стол.

С той части стола, где недавно завтракали младшие дети, служанка убирала тарелки со следами недоеденных яиц и пятен джема. Дети попались ему навстречу в коридоре, промчавшись мимо. За столом оставались только Кейти и Джо.

– Всем доброе утро, – поздоровался Шейми, но ответа не получил.

Кейти даже не притрагивалась к еде. Ее чай остыл. Она подбирала фотографии для макета «Боевого клича». Джо, сидевший во главе стола, что-то быстро писал. Вокруг него громоздились утренние газеты. На полу валялись скомканные листы бумаги.

– Джо, селедочку передай, – попросил Шейми, укладывая на колени салфетку. – Джо! Ты меня слышишь?

Джо поднял голову и растерянно посмотрел на него:

– Прости, дружище. Что ты просил?

– Селедку. Блюдо стоит рядом с тобой.

Джо передал ему блюдо.

– Что ты строчишь? – поинтересовался Шейми.

– Работаю над речью. Я должен произнести ее в палате общин, прося парламент выделить больше денег для школ.

– Рассчитываешь, что выделят? – спросил Шейми, подцепляя вилкой копченую селедку.

– А я сомневаюсь! – опередив отца, выпалила Кейти, при этом продолжая заниматься макетом. – Вслед за папой будет выступать мистер Черчилль. Он ратует за новые военные корабли и пользуется поддержкой обеих палат. Германия бряцает оружием, и потому в Англии многие выступают за создание собственного военно-морского флота. Повсюду призывают собирать деньги на постройку флотилии дредноутов. Па думает, что призывы найдут отклик. Прецедент уже был. Пять лет назад Ллойд-Джордж попытался урезать расходы на флот. Он тогда был канцлером казначейства. И что ты думаешь? Потерпел сокрушительное поражение.

Шейми засмеялся и покачал головой.

– Да неужели, Киткат? – спросил он, употребив прозвище, которым сам же и наградил Кейти и которое, как он знал, она терпеть не могла. – Ты когда-нибудь говоришь еще о чем-нибудь, кроме политики? Тебе уже пятнадцать лет, и к тому же ты девочка. А такие темы, как танцы, наряды, мальчишки, у тебя есть?

Кейти подняла голову и сердито прищурилась. Шейми засмеялся. Он обожал эти словесные поединки с ней.

– Не дразни ее, – посоветовала Фиона, продолжая орудовать иголкой. – Давать сдачи она умеет. Сам знаешь.

– Не молчи, Киткат, – продолжал Шейми, игнорируя предостережение сестры. – Я куплю тебе новое платье. Не где-нибудь, а в «Хэрродсе». Розовое, со всякими рюшками и бантиками. И шляпку ему под стать. Сегодня же и съездим туда.

– Ага, съездим, – ответила Кейти, награждая его акульей улыбкой. – А раз уж мы там окажемся, заодно купим и костюм. Не мне. Тебе, дядюшка Шейми. Добротный серый шерстяной костюм с уймой пуговиц. К нему подберем галстук, чтобы плотно обхватывал твою шею на манер петли. Сегодня конторская работа в КГО, завтра милая женушка, штопающая тебе носки, а потом, глядишь, и начнется размеренная жизнь в Кройдоне. – Кейти откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, принялась напевать «Траурный марш» Шопена.

– Сорванец, – бросил Шейми, недовольный тем, что язычок у этой девчонки оказался острее.

– Канцелярская крыса, – парировала Кейти.

– Дурно воспитанная особа.

– Кабинетный червь.

– Я еще не согласился на эту работу! – напомнил Шейми, защищаясь.

– Уймитесь оба! – потребовал Джо. – Как маленькие.

Шейми, сердито поглядывая на Кейти – ей все-таки удалось его задеть, – подцепил вилкой жареный помидор.

– Я тебя предупреждала, – сказала ему Фиона.

– Дядя Шейми, ты съездишь завтра со мной в типографию «Клариона»? Ну пожалуйста. Мне нужно отдать в печать очередной номер «Боевого клича». Мама с папой заняты, а одну меня не пускают.

– Не понимаю, с какой стати я должен туда ехать, – просопел Шейми.

Кейти снова улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была искренней и обворожительной.

– Потому что ты мой дядя и любишь меня до умопомрачения.

– Любил, – поправил ее Шейми. – Когда-то я действительно любил тебя до умопомрачения. – (Кейти сникла.) – Не кисни. Я пошутил. Конечно я съезжу с тобой, – быстро пообещал Шейми.

Ему было невыносимо видеть племянницу опечаленной, хотя это и была напускная печаль.

– Спасибо, дядя Шейми! Я тоже пошутила. Ты никогда не согласишься на эту работу. Я просто знаю. И никогда не переедешь в Кройдон.

Кейти вернулась к макету газеты. Джо продолжал писать, Фиона – шить. Из другого конца дома долетали голоса младших детей. Они хохотали, радостно вопили и, судя по всему, замечательно проводили время.

Шейми перестал нагружать тарелку едой. Он смотрел на Фиону, Джо и Кейти. Он был счастлив, находясь в семье сестры. Однако сейчас он как-то остро почувствовал, что это ее, а не его семья. Как бы они его ни любили и как бы он ни любил их, он был только дядей, но не отцом и не мужем. Никогда прежде он так остро не ощущал этого различия. Почему, он и сам не знал. Возможно, подействовали слова Кейти о милой женушке, штопающей носки. Эта девчонка-сорванец, конечно же, была права: он не согласится на предложенную должность и уж тем более не переедет в Кройдон. Но, глядя на сестру и ее домочадцев, сидящих за одним столом, занятых каждый своим делом и при этом наслаждающихся обществом друг друга, Шейми вдруг ненадолго захотелось, чтобы в его жизни появился кто-то, ради кого он согласился бы переехать в Кройдон. В мозгу мелькнуло лицо Дженни Уилкотт, но он тут же прогнал появившийся образ. Приплетать еще и ее к странной, несвойственной ему тоске по оседлой жизни было безумием. Он едва знал Дженни.