Оборона дурацкого замка. Том 5 - Макар Ютин

А значит, в Форте появились либо радикалы, либо террористы, либо предатели-демонопоклонники.

Ксин так и не позволил им приблизиться к телу или хотя бы просто войти внутрь. Работал сам. Сам вынес завернутое в тряпки тело, осторожно положил его в нишу, подальше от любопытных взглядов черни, сам прочел короткую, неизвестную ни одному из присутствующих молитву, сам прикрыл глаза покойному и положил монету ему в ладонь.

А потом сжег его одним небрежным, исполненным достоинства и внутреннего надлома жестом.

Он также выбрал место для могилы — недалеко от входа, но так, чтобы не помешать возможному строительству. Утонченный, исполненный достоинства и мощи Гвардеец лично вытаскивал сбитыми в кровь пальцами и обломанными ногтями куски кирпича, бил мечом твёрдую землю для упокоения праха, собранного в уцелевшую фарфоровую вазу, сваливал и утрамбовывал землю в холм на приметном месте.

Его облик давно потерял свою идеальность небожителя. Но таким Чжэнь лао сянь-шен выглядел гораздо более человечным, чем когда-либо еще.

Никаких слов прощания, сожалений и долгих взглядов. Он отвернулся в следующую же минуту. Будто бы и не было за его спиной лично насыпанного кургана. Будто он не оставил там часть самого себя.

После этого Ксин велел им расходится, а завтрашний день объявил днем самоподготовки. Никто не стал возражать, соглашаться или выдвигать свои предложения. Тем более — спрашивать Гвардейца о чем-то. Усталые люди просто поклонились своему командиру, после чего еще раз поклонились холму с прахом погибшего культиватора, а потом побрели обратно в казарму.

Первую половину дороги они все подавленно молчали, однако негатив мало помалу выветривался, после чего завязалось вялое обсуждение. Саргон в нем не участвовал. Парень, как он ни сочувствовал своему куратору, размышлял о более приземленных вещах. В конце-концов, жизнь продолжается, а Ксин иногда вел себя как полный ублюдок и это снижало градус сочувствия новобранцев на целый порядок. Кто-то, как Ма или Кань, даже втихую радовались его горю и мстительно ухмылялись.

Мало помалу, это настроение скрытого злорадства, подавленной радости на фоне чужой скорби распространилось и на всех остальных. Каждый из них испытывал некое внутреннее чувство удовлетворения от маленькой трагедии Ксина. Это урчащее чувство, чувство некой моральной победы над невыразимо более сильным, умным и сложным человеком злило и печалило Саргона.

Его товарищи вокруг как бы говорили: ты можешь быть сколько угодно лучше нас, но в смерти и скорби мы все равны. Так познай же, наконец, то, что мы испытываем ежедневно и ежечасно. Уродливое проявление низших эмоций, но он не мог и не хотел ничего с этим делать. Просто не видеть было бы достаточно.

"По крайней мере, у них хватило не такта даже, а банального чувства самосохранения, чтобы не говорить ничего крамольного. Только намеки, перегляды и кривые ухмылки. Кто знает, какой радиус действия у слуха Чжэня лао сянь-шена и не следует ли он сейчас за нами. Хотя рожи придурки корчат просто отвратительные. Вот уж действительно: загляните в душу свою и вы найдете там кладбище. А Ксин свое уже разыскал", — Мрачно подумал он.

Поэтому Айра удостоилась куда большего внимания Саргона, чем остальные. Особенно к концу пути, когда ее лицо стало морщиться, затем бледнеть, а потом она вообще едва не упала в обморок. Благо, попаданец вовремя бросил на нее взгляд и сумел подхватить под локоть. Шли они опять последними, поэтому никаких вздохов крамольным прикосновением он не вызвал.

— Что с тобой? — Прошептал он в ее сторону. Девушка повернула голову, остановила на нем подернутые поволокой боли глаза, а затем сделала к нему пару неверных, запинающихся шагов, навалилась на руку всем своим небольшим весом. Саргон хотел было возмутиться от такой лени, вот только элами явно не играла. Ей было очень плохо и больно. Черные пятна вокруг глаз еще сильнее потемнели, как будто охру подвели чернилами, зубы сжались до скрипа, а губы посинели.

— Где болит? Я сейчас… — Саргон моргнул. Он сейчас что? Никаких мыслей, кроме: "при пожаре — горите" в голову не приходило. В прошлой жизни он себя и до врача дойти не мог заставить, не то, что лечить, а в этой тело пока само справлялось.

К его облегчению, девочка лишь покачала головой. "Эта рабыня скоро будет в порядке". И действительно, ее прерывистое дыхание выровнялось спустя минуту-другую, а походка перестала быть тяжелой и неуверенной. Наконец, ей стало настолько лучше, что Айра заметила одну важную вещь: она до сих пор шла, вцепившись в руку хозяина, и висела на нем всем телом.

Невольница невольно пискнула, побледнела и поспешно отстранилась. И снова на ее лице мелькнуло тоскливое выражение, а плечи против воли напряглись в ожидании насмешек или наказания.

— Тебе нужна помощь? — Вместо этого спросил ее слегка обеспокоенный Саргон. И его рабыня вдруг почувствовала, как из глаз против воли текут слезы. О великие предки, как же она ждала, как же она надеялась, сначала явно, а потом втайне, в неясных мечтах, чтобы хоть кто-то задал ей такой вопрос. Чтобы можно было хотя бы один кэ, половину, четверть кэ побыть слабой и получить помощь. Чтобы не нести весь свой груз в одиночку.

— Появился еще один, — Невнятно из-за появившегося в горле комка сказала она, опустила голову и немного отстала от напрягшегося господина. Тот еще немного посверлил взглядом ее фигуру, после чего со вздохом отвернулся. Раньше она бы радовалась весь оставшийся день такой реакции. Тому, что ее оставили в покое. Особенно с такой деликатностью.

Сейчас разочарования и неясной просьбы внутри оказалось куда больше, чем благодарности. Почему так, не могла сказать и сама Айра.

Тем временем, Саргон и понятия не имел, какие бури происходили в душе невольницы с момента выхода из Насыпи и до настоящего момента. Все, чем он занимался — думал о своих насущных проблемах.

Картина Репина: "приплыли". Джентльмен в поисках десятки. Купил-выпил-в тюрьму. Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать. Эти и другие идиомы ворочались в мозгу Саргона, занятом простой мыслью. Где бы взять денег, чтобы выплатить все положенные штрафы.

Особенно, ту сотню облачных юаней, которая была положена пострадавшему говное… глиноме… доблестному стражу Форта. Потому что господин распорядитель может подождать со штрафом до следующей волны, об этом ему сказал Камей. Или до послеследующей, если балду пинать и юани не зарабатывать. Все равно будут тупо вычитать. Максимум — Ксин разозлится и даст пинка.

А вот дорогой товарищ и соратник из соседнего отряда не упустит возможности макнуть в грязь ближнего своего. Хотя бы из зависти или мести.

"М-да, одни уроды кругом. И ведь других нет, надо работать с оставшимися. Как говорил незабвенный Венечка Ерофеев: "Надо чтить, повторяю, потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна — все равно: смотри и чти, смотри и не плюй…" А то плюну — и еще один штраф выпишут. Лишь бы на новобранцах навариться. Штрафы ведь утраивают в пользу Форта".