Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь - Чарльз Монтгомери

Мы выехали из мучительно жаркого центра города, вскарабкались по въезду на автомагистраль I-5 и наконец спустились в уголок искусственных озер, полей для гольфа и широких, тихих улиц, названия которых напоминали, что здесь было раньше: Brookside («Устье ручья»), Golden Oak («Золотой дуб»), Pine Meadow («Сосновая поляна»). Мини-автобусы останавливались всякий раз, когда пожухлый газон перед домом или запущенный сад сигнализировали, что перед нами собственность банка. За три часа мы сделали не менее десятка таких остановок. Мини-автобус гудел в эйфории от срочности и предчувствия удачи. «Идем смотреть! — восклицал Диас, когда в поле зрения появлялась табличка “Продается”. — Здесь скидка 50%!»

В счастливом возбуждении потенциальные покупатели бегом пересекали газон и исчезали в открытой пасти очередного дома с лепниной на фасаде. Они шныряли из комнаты в комнату, вверх и вниз по лестницам, фотографировали на телефоны испорченный гипсокартон, переворачивали ковры, стучали по молдингам каминов в викторианском стиле.

В какой-то момент толпа заполнила дом «класса люкс» (так было сказано в рекламных проспектах, которые всем раздал Диас). Гараж на три машины. Огромный холл. Отдельная столовая. Плантационные жалюзи[79]. Место очень приятное, но Диас был разочарован. Он хмуро глядел на лужайку перед домом. За ней несколько месяцев никто не ухаживал. Трава приобрела цвет сена.

— Сотрудникам банка стоило бы приехать и побрызгать ее, — проворчал он.

— В смысле, полить? — уточнил я.

— Нет, побрызгать зеленой краской из баллончика. Покрасить, — пояснил он раздраженно, но на полном серьезе. В Стоктоне было столько домов на продажу от банков, что любой недостаток моментально снижал и без того маленькую цену. Банкам и продавцам недвижимости следовало делать хорошую мину, чтобы убедить людей, будто эта американская мечта еще жива и стоит того, чтобы за нее заплатили.

Диас назвал свое предприятие «РЕПО-тур по объектам жилой недвижимости» (Repo Home Tour), но это был не просто тур. Это стало путешествием к рубежам самого масштабного в мире эксперимента в области градостроения. Три четверти объектов, возведенных в США за последние несколько десятилетий[80], выглядели именно так, как та местность, по которой мы ехали. (Явление приобрело глобальный характер[81]: после Второй мировой войны вокруг таких городов, как Глазго, Ливерпуль, Милан, Неаполь и Париж, выросли непропорционально большие пригороды. Стоит ли удивляться, что в Великобритании, Франции и Нидерландах число автовладельцев увеличилось втрое?)

Модель развития на удивление проста: здесь жилые кварталы, обычно их можно узнать по частным домам, просторным газонам и широким, изгибающимся улицам; в каждом — своя начальная школа. Вон там коммерческие кварталы, торговые центры, где местные ретейлеры занимают похожие на склады корпуса, которые жмутся друг к другу, как острова архипелага в темном океане парковочного пространства. А еще дальше зона офисов и индустриальных парков с собственными просторными парковками. Все эти участки соединены скоростными автомагистралями и дорогами, настолько многочисленными, что они меняют традиционные представления о расстоянии. Дороги окольцовывают отдельные районы, огибают центр старого города и стрелой несутся вдоль ферм и горной гряды, пока не пронзят сердце прежде далекого мегаполиса. Расстояние превратилось в абстрактное понятие. Дом одновременно далеко и близко ко всему, в зависимости от загруженности дорог в конкретный момент. Солнечным субботним утром через окно мини-автобуса жизнь в этой местности казалась упорядоченной.

Градостроители попытались дать название этому способу организации пространства. Когда люди только стали переезжать в жилые анклавы, удаленные от центра, эти области начали называть предместьями. Когда те расползлись далеко за черту города, их стали именовать дальними пригородами. Когда в 1980-е годы американские компании массово перемещались в бизнес-парки и мегамоллы на границах городов, журналист Washington Post Джоэл Гарро придумал для нового явления термин «окраинные города»[82]. Но сегодня все предместья, пригороды и окраины вместе уже формируют систему, изменившую привычный способ функционирования города. Иногда это явление называют разрастанием пригородов, или городской агломерацией. Я также буду использовать термин «рассредоточенный город», поскольку он отражает практически все важные аспекты.

Всемирно известные критики в области архитектуры и так называемые лидеры мнений сосредоточиваются на культовых структурах и оригинальном дизайне, но путь к счастливому городу начинается здесь — в вальяжно раскинувшихся пригородах, похожих, как близнецы. На каждую новую площадь, башню от всемирно известного архитектора или сияющую новизной трамвайную сеть приходится сотня тысяч глухих переулков в рассредоточенном городе. Именно эта обстановка больше, чем что-либо, определяет, как миллионы обитателей мегаполисов по всему миру живут, работают, играют, воспринимают окружающую среду, и как будут жить еще миллионы людей, если города вернутся к докризисной траектории развития. Разговор надо начинать здесь — на границе урбанистического радиуса поражения.

Пригородам исторически свойственны несколько характеристик: в них больше пространства на человека, их строительство и управление ими обходится дороже, чем в традиционных городах. В пересчете на жителя они требуют больше дорог, водопроводных, канализационных и энергетических систем, тротуаров, дорожных знаков, деталей ландшафта и озеленения. Их содержание дороже обходится местному бюджету, выше расходы на содержание аварийно-спасательных служб. В них выше уровень загрязнения окружающей среды и выброса углекислого газа в атмосферу. Иными словами, городская агломерация — самый дорогой, ресурсозатратный, неэкологичный вариант. Любой, кто верит в человеческую способность принимать адекватные решения по поводу собственного благополучия, склонен ожидать, что масштабные инвестиции в подобную организационную структуру должны обеспечить более здоровую, безопасную, комфортную и радостную жизнь. Учитывая, сколько миллионов людей выбрали для себя такой вариант, можно было бы предположить, что городская агломерация дарит самое сильное ощущение счастья.

Когда на следующее утро после «РЕПО-тура» я объезжал округ Сан-Хоакин, рассредоточенный город казался безрадостным и нежизнеспособным. За пять минут поездки по Уэстон-Ранч — району к югу от Стоктона, где сразу возле магистрали I-5 стояли несколько сотен скромных домиков площадью примерно по 230 м2, — я насчитал два десятка табличек «Продается» и еще полдюжины грустных семей, загружающих мебель и телевизоры с большим экраном в арендованные грузовики для перевозки[83]. Все уезжали.