Туманный Антакаль - Маруся Хмельная

Не факт, подумала я про себя, но вслух говорить не стала, не место и не время. Тем более в разговор влезла Шириана:

- Куда пошел Трампетёр?

- Присмотреть за подготовкой к выступлению, – ответил Джеймс.

- Трампетёр? Это был Трампетёр? Ты знаешь Трампетёра? – схватила я в возбуждении Джеймса за локоть.

- Вау-вау, полегче, детка, – осторожно отцепил мои пальцы от руки Джеймс, поморщившись от боли.

- Извини, – смутилась я.

- Что тебя так возбудило?

- Ты знаешь Трампетёра? Познакомь меня с ним, пожалуйста, – с мольбой посмотрела я на Джеймса.

- Без проблем, – легко согласился Джеймс, бросая на меня любопытные взгляды.

Я сама промолчала, не стала объяснять. Может быть, когда-нибудь. Или не будет выбора.

И если внимание всех заняло выступление Иржа на сцене, ну, может, кроме Джеймса и ещё нескольких парней, которые разглядывали девушек в зале, млеющих от певца, то моим вниманием целиком овладел вернувшийся Трампетёр, которому меня представил Джеймс.

Я попросила импресарио уединиться для разговора, и мы с ним отсели в альков, устроенный в стене приватной зоны.

Одной из моих целей, с которой я покинула дом ради жизни в столице, было создание альбома, песен на стихи Марса и на мою музыку.

Это была наша общая с Марсом тайна, он иногда писал стихи и посвящал мне. У меня скопилось их несколько за время наших отношений, как раз на альбом.

А моей тайной – об этом не знал никто, ни родные, ни Марс, было то, что я сочиняла музыку. Причём я не знала как, и не могла объяснить этот процесс. То есть я не могла задаться целью – вот я сегодня сажусь и пишу очередную песню, нет. Просто в какой-то момент, вдруг, у меня в голове возникал музыкальный мотив.

Иногда они забывались, как приходили, так и уходили, и я старалась теперь сразу записывать ноты, если не хотела, чтобы мелодия исчезла. Иногда она крутилась несколько дней, как зудящая над ухом муха. Иногда она приходила ночью во сне, иногда что-то – эмоция, событие или просто сценка из жизни – могло послужить спусковым крючком для её появления.

Но к этому моменту на все стихи Марса у меня были готовы мелодии для песен, и я хотела предложить импресарио записать альбом. Я хотела этого для памяти Марса. Пусть никто не будет знать, что это его стихи, мне этого достаточно. И если Марс может видеть с небес, пусть порадуется или скорее, посмеётся в своей манере.

Я поведала Трампетёру свою идею, он проявил вежливый интерес. Сказал, что он всегда заинтересован в композиторах и поэтах, но надо смотреть на материал. Мы договорились встретиться завтра в его студии.

Домой я летела окрылённая, хотя быстро попрощаться с Джеймсом не получилось. Он решил показать мне ночную жизнь столицы, и я не сопротивлялась, потому что была благодарна за знакомство, и было хорошее настроение. Но когда перевалило за три часа ночи, я откланялась и поспешила домой, думая о будущей встрече.

Встреча прошла успешно, Трампетёру понравился материал, он воодушевился. Сказал, что альбом выйдет замечательный, похвалил и стихи и музыку, предложил дальнейшее сотрудничество. Я уклончиво сказала, что подумаю, чтобы категорично не отказывать. Но в моих планах был только альбом в дань памяти Марса.

Мы обсудили несколько рабочих вопросов, и домой  снова летела на крыльях, мечтая о будущей работе над альбомом. Мне оставалось только решить вопрос с псевдонимом, под которым будет подписан автор песен. Поскольку инициалы у нас с Марсом были одинаковые, я решила, автором должен быть человек с инициалами МС и обязательно мужчина, поскольку песни мужские. Я и раньше обдумывала этот вопрос, и остановилась в итоге на псевдониме Март Север.

Работа над альбомом, который я назвала «Моя свобода – это ты», по названию одной из песен, началась. Одна проблема была – найти время. Свободное от моей работы и притязаний Джеймса. Мы договорились пока встречаться по выходным, на неделе будет вестись работа над альбомом, не требующая моего присутствия, а на выходных я смотрю результат работы за неделю и отрабатываем моменты, требующие моего вмешательства.

Утром я еле подняла голову с подушки. Но заставила себя поскорее подняться. Хотелось выйти пораньше, подольше побыть на свежем утреннем воздухе и в первый день заранее прийти на работу. Но когда я вошла в нашу мастерскую, по дороге переживая, как я попаду в неё без ключа, если Джеймс опоздает, то застала потрясшую меня картину. Джеймс увлечённо корпел над каким-то механизмом за столом. На его лице ни капли усталости или недосыпания. Энергия била ключом, глаза горели лихорадочным огнем увлечённого человека, словно и не было ночных похождений, а мы расстались вчера после работы.

- Джеймс? Давно ты здесь?

- О, Мартина, привет.

Джеймс поднял голову, посмотрел на часы.

- Кажется, уже час прошёл. Проходи, я тебе тут кое-что подготовил.

- Джеймс, ты ложился?

- Я просто вспомнил кое-что и решил проверить, - Джеймс победно оглядел механизм на его столе: - И, кажется, я оказался прав.

Он что-то довольно промурлыкал, мотив известной песенки.

- Понятно, - вздохнула я.

Вот уж эти увлечённые люди. Я и сама иногда бываю невменяемой, когда в голову приходят идеи и не терпится их проверить. Но Джеймс, по ходу, по жизни такой.

Я принялась за задания, подготовленные Джеймсом. Время летело незаметно. Когда выдался небольшой перерыв, на котором настояла я, чтобы покормить Джеймса – похоже, мне придётся взять на себя обязанности его ассистентки и следить, чтобы он вовремя ел и отдыхал –  я вспомнила, что хотела кое-о-чем его спросить.

- Скажи, Джеймс, можно ли сделать так, чтобы по кристаллу связи нельзя было отследить, где я? – спросила я.

Джеймс бросил на меня изучающий взгляд исподлобья.

- Если сигнал связи будет исходить от тебя и разговор будет вестись недолгое время, то да.

- То есть родным нельзя будет со мной связаться? А вдруг что-то срочное? Что-то случится? – расстроилась я.

- То есть ты хочешь, чтобы родные могли с тобой связаться, но при этом не смогли узнать, где ты? – поставил чёткую задачу Джеймс, и я кивнула. – Я подумаю.

Когда с перекусом было закончено – Джеймс не захотел идти на полноценный обед в ресторацию, видите ли у него тут дел срочных полно и жалко терять время – мы уже допивали чай с бисквитным печеньем, в мастерскую завалился сияющий Конан.

В руках он держал кадку с экзотической пышной и раскидистой хамедореей, на ветвях которой колыхались и издавали звон привязанные железные детальки от механизмов. Джеймс саркастически поднял левую бровь:

- И что это у нас тут?

- Это мацихус, - довольно сияя, Конан поставил кадку с цветком прямо под нос Джеймсу.