Почти невинна - Джейн Фэйзер

Все печалились о доброй, сердечной женщине, хотя вместе с ее мужем возносили благодарственные молитвы Господу, оборвавшему ту пытку, которую ей приходилось терпеть. Ни у кого не было ни малейших сомнений, что леди Гвендолен уготовано место в раю.

Чувства Магдалены были противоречивыми. Она грустила о леди Гвендолен, но не могла вынести переживаний Гая. Не знала, как и чем утешить его, и все же была не в состоянии оставаться в стороне. Выяснилось, что свадьба состоится в назначенный день, ибо как могло столь значительное и важное для государства событие быть отложено из-за смерти какой-то второстепенной фигуры?

Но Магдалена игнорировала все приготовления. Ее нареченный был слишком занят, тренируясь в ожидании новой кампании, которая принесет ему не только рыцарские шпоры, но и богатство и власть. Стоит ли волноваться из-за такого пустяка, как брак, который будет освящен, но не осуществлен, до того как он отправится во Францию?! Все попытки поухаживать за Магдаленой кончались ничем, и он обратил свое внимание на другую и наиболее важную обязанность рыцаря — войну.

Магдалена почти не отходила от Гая. Ее всегда можно было найти где-нибудь поблизости. За обедом она выбирала для него самые лакомые кусочки, наполняла чашу лучшим вином. Прокрадывалась в его кабинет и устраивалась в уголке, молчаливо наблюдая, как он занимается делами или просто сидит, погрузившись в воспоминания. Куда бы Гай ни отправился, она ждала его возвращения, настырно наставляя пажа в его обязанностях.

Гай почти не сознавал ее присутствия до самого вечера накануне свадьбы, когда он отправился в сад, куда заходил с неизменной болью в сердце: за каждым деревом ему виделась тень Гвендолен, срывавшей лаванду, окунавшей пальчик в купальню для птиц, наклонявшейся, чтобы вырвать сорняк. Да, несмотря на то что душа ныла от тоски, он не мог удержаться и проводил там долгие часы.

Этим вечером он нашел Магдалену в саду, под абрикосовым деревом, и виновато поморщился. Бедняжка завтра венчается, а он вот уже несколько дней не сказал ей ни слова!

Он устроился рядом, но прежде чем успел открыть рот, девочка прошептала со странной, необузданной страстью:

— Если у меня не будет месячных, значит, мне нельзя лечь в постель с Эдмундом до того, как он отправится во Францию, и брак можно аннулировать, а потом мы поженимся, ты и я.

Гай, словно рухнув с небес на землю, потрясенно уставился на нее.

— Что за вздор, Магдалена! Ты не в себе.

— Нет, — упрямо возразила она. — Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить одного тебя. Когда леди Гвендолен была твоей женой, я не имела права говорить ничего подобного. Но теперь…

Гай резко вскочил.

— Давай забудем об этом разговоре, Магдалена. Ты всего лишь ребенок, и волнение оказалось слишком для тебя сильным. Послезавтра ты вернешься в замок Беллер и будешь молиться о благополучном возвращении мужа и успешном завершении его дел.

— Я стану молиться о тебе, — ответила она. Серые глаза блеснули такой решимостью, что он похолодел. Она и в самом деле истинное дитя Изольды де Борегар и Джона, герцога Ланкастерского.

Леди Магдалена де Брессе пришла к заключению, что все турниры — просто подходящий случай утолить жажду убийства, зрелище, где яростные схватки перемежаются с геральдическими церемониями. Ребенком она очень хотела побывать на турнире. Может, прошедшие с тех пор годы наделили ее некоторым цинизмом, но она, как ни старалась, не могла понять, зачем этим людям нужно заковывать себя в тяжеленные доспехи, особенно в невыносимо душный августовский полдень, чтобы с воинственными криками набрасываться друг на друга и тыкать во врага копьем или затупленным мечом, пока один из противников не падал с лошади, беспомощно распростершись на земле, словно огромная куколка в железном коконе.

Однако она держала свои еретические мысли при себе. На переполненных трибунах, окружавших ристалище, приятный страх и возбуждение были почти ощутимыми, несмотря на то что зрители истекали потом под богатыми тяжелыми одеяниями и подбитыми мехом сюрко. Но ни мужчины, ни женщины не принимали в расчет соображения комфорта: ведь именно платье служило свидетельством богатства и положения. Сама Магдалена умирала от жары, чувствуя, как влага скапливается под мышками и в ложбинке между грудями. Пришлось незаметно оттянуть от тела плотный дамасский шелк, чтобы на нем не появились пятна.

Дама справа все утро шептала молитвы святым, прося их защитить своего мужа, независимо от того, участвовал ли вышеупомянутый рыцарь в очередной схватке или нет. При каждом ударе меча о меч с ее губ, прерывая молитвы, слетали стоны возбуждения и испуга. В воздухе стояло густое облако пыли, почти скрывавшее от зрителей все, что происходило на ристалище. И это несмотря на то что Магдалена сидела в первом ряду, в ложе Ланкастеров! Король сегодня отсутствовал, так что соседняя ложа была пуста, а турнир проходил под командованием и покровительством Ланкастера. Над ложей с алым балдахином развевалось знамя Плантагенетов, на котором французская лилия соседствовала с английским львом. Герцог сидел в центре устланного бархатом возвышения, у самого края ложи. Его высокое резное кресло было украшено алыми драпировками с розой Ланкастеров. Сам герцог был в дурном настроении, поскольку терпеть не мог роли наблюдателя в подобных событиях, а его жена, герцогиня Констанца, в нервозном молчании восседала рядом, хорошо зная, как опасно заговаривать с мужем в такие минуты.

На ристалище вступили церемониймейстеры, сопровождаемые герольдами и их помощниками. Магдалена выжидающе подалась вперед. Сейчас должны объявить о событии, требующем ее присутствия!

Пыль от предыдущей общей схватки немного улеглась, чему способствовали слуги, старательно обрызгавшие водой всю арену. Зазвучали трубы герольдов, провозгласивших о начале поединка между сьером Эдмундом де Брессе и сьером Жилем де Ламбером.

Оба рыцаря на могучих боевых конях въехали на ристалище с противоположных сторон, но вместо того чтобы ожидать полагавшегося по ритуалу призыва церемониймейстеров к оружию, они подъехали прямо к ложе Ланкастеров, подняли забрала и оба воскликнули:

— Ваша светлость, мы просим разрешения биться насмерть!

Зрители на галереях вытянули шеи, пытаясь понять, о чем говорят рыцари. Крестьяне и слуги, взобравшиеся на ограду, чтобы лучше видеть, заворчали, недовольные промедлением. Магдалена, вполне сознававшая всю необычность такого требования, почувствовала взгляд мужа и подняла глаза. Он повязал на шлем знак ее благосклонности — шарф из серебристого газа. Несколько долгих мгновений он не сводил с нее жгучего взгляда. Сбитая с толку, Магдалена искоса посмотрела на отца. Его неудовольствие было очевидным.

— Правила этого турнира гласят, что все схватки должны быть бескровными. Или вы собираетесь разрешить какой-то личный спор под флагом дружественных состязаний?

— Мы покорнейше просим вас, господин мой герцог, — просто ответил Эдмунд.

— Молодой сорвиголова!