Мужчина-подарок - Светлана Лубенец

– Садись, довезу! – предложил он.

«Начинается!» – подумала я и спросила:

– Мы уже на «ты»?

– А чего тянуть кота за хвост? Уже второй месяц идет, как мы работаем вместе.

– Неужели второй месяц? – удивилась я. – Надо же, как быстро пробежало время!

– Гляди, так и жизнь пройдет – не заметишь! – ухмыльнулся Егор.

– Интересно-о-о… – протянула я.

– И что же тебе интересно, душа моя? Интересно, как жизнь мимо пройдет?

Я пропустила мимо ушей иронию Воронцова и спросила:

– Не кажется ли тебе, Егор Евгеньевич, что Шаманаев брал меня в свое агентство с испытательным сроком длиною как раз в месяц?

– Ну?

– Что «ну»! Сам же говоришь, что второй уже идет!

– И что?

– Какой ты, Горыныч, бестолковый! Если испытательный срок закончился, почему босс мне ничего не говорит?

– Надь! – скривился Воронцов. – Ну и так же все ясно. Если бы ты не выдержала испытательного срока, тебя давно и очень вежливо попросили бы освободить занимаемую должность.

– Правильный ли я делаю вывод из твоих слов, что выдержала срок? А, Воронцов?

– Разумеется, правильный.

Я хотела сделать козлиный прыжок, выражающий радость, но у меня так потянуло поясницу, что я чуть не вскрикнула. Исходя из вышеизложенного, вам должно быть понятно, почему я все-таки согласилась сесть в машину Воронцова. Если бы он предложил подвезти меня вчера, то я, безусловно, отказалась бы (он же любимый человек Анжелки!), но сегодня… Сегодня у меня, кроме поясницы, ныл еще и плечевой пояс, а глаза слезились и покраснели так, как иногда бывало у Дашки. Больше всего мне хотелось прилечь и отдохнуть, а не трястись в набитом автобусе или переполненном метро. Я тяжко вздохнула и запихнулась в «Жигули» Воронцова.

– А ты молодец! – похвалил меня Горыныч. – Я слышал, как ты обрабатывала «бетономешальщика». Класс! Не хуже Ирмы! Правильно я понял, что он согласился?

– Согласился, гад, когда из меня уже все соки выпил: раз сто спросил, какие я даю ему гарантии и не потеряет ли он при этом свои кровные денежки. Бетонобуратино!

– А что эти, с удобрениями?

– Ты что, Егор, в курсе всех заказов фирмы?

– Естественно! С этой целью меня Алекс и взял. Я, конечно, и сам кое-что придумываю, потому что просто контролировать вас мне скучно, но в отсутствие Шаманаева отчитываться всем придется передо мной.

– Отлично! Тогда слушай, отчитываюсь! «Удобренцы» всем довольны, на следующей неделе переведут причитающуюся с них сумму за аудит и определятся с заказом на переделку сайта. Но… – предупредила я готовую сорваться с его губ очередную похвалу, – это заслуга Ирмы. Я только озвучила в разговоре с ними то, что она накропала.

Горыныч кивнул, но мне все-таки хотелось, чтобы он меня еще раз похвалил. Я перевела дух и пропела ему новорожденную песнь про альбомы, тетради и карандаши.

– По-моему, неплохо, – улыбнулся он. – Знаешь, хотя «канцеляристы» заказывали только слоган, мне кажется, есть смысл вчерне пошерстить их сайт, поглядеть, куда они эту твою нетленку вставят, и так… вообще прикинуть, что еще можно им предложить. Как думаешь, сможешь?

– Не знаю… Если Ирма завтра не выйдет, то могу и не успеть.

– Не обязательно завтра. Держи это в плане. Хорошо? – И он очередной раз так зазывающее улыбнулся, что у меня екнуло во всех местах, где только может екать. Все-таки есть в нем что-то, в Егоре Евгеньевиче Воронцове! Не случайно Анжелка по нему страдает, Дашка намеревается пренебречь священными узами брака, и беспрерывно звонят всякие Ируськи, Ленуськи и Натуськи. Конечно, я влюблена в другого, но…

На этом «но» мы как раз и подъехали к моему дому. Я вышла из машины и вежливо сказала Горынычу «спасибо».

– И что, даже чаем не напоишь? – усмехнулся он.

– О чем ты говоришь, Егор? У меня дома… муж… сын… Что они подумают, если я приведу тебя пить чай?

– Какой еще муж? – скривился он. – Нет у тебя никакого мужа! И сын у тебя в Москве!

– Да? – пролепетала я.

– Да! Неужели ты думаешь, что такая серьезная фирма, как шаманаевская, не проверяет всеми возможными способами сотрудников, которых берет на работу? На детектор лжи Алекс не посылает, но руку на пульсе сотрудников держит!

– Когда ж меня могли проверить, если ты меня привел, а Алекс сразу взял?

– Ну, так сначала взял, а потом все равно проверил. Была бы уличена в порочащих связях – вылетела бы в две минуты! Так как насчет чая? – Он вдруг стал серьезным и в начинающих сгущаться сумерках показался мне почти красивым.

Я покусала в раздумье губы, еще раз вспомнила бедную Анжелку, но почему-то все-таки пригласила Горыныча к себе. Что будет плохого, если мы просто попьем чаю? Вчера я как раз купила торт «Птичье молоко», так что будет чем угостить.

Дома я решила, что надо покормить гостя посерьезней, все-таки мы с работы. Я предложила Егору посмотреть телевизор, а сама быстренько начистила и сварила картошку.

Мы ели картошку с колбасой, пили чай с «Птичьим молоком» и болтали о всякой всячине, как тогда в кафе, куда направились после пыток полиграфом. И опять все мое существо постепенно наполнялось Егором. Это было похоже на колдовство, на самый настоящий ведьмин приворот. Через некоторое время после «Птичьего молока» он опять стал казаться мне лучшим из всех мужчин, которых я знала в своей жизни. Даже Лешка Шаман в своем нынешнем голливудском варианте как-то померк, тем более что у него явные шашни с Ирмой. Воронцов, конечно, в этом плане еще хуже, поскольку бабник, но… Я же не замуж за него собираюсь, а так просто… Я же не железная, мне же тоже хочется мужского внимания… А в том, что он бабник, есть даже свои преимущества: я не буду мучиться угрызениями совести перед Анжелкой, потому что от Горыныча не убудет. Его с лихвой хватит и на нашу секретаршу, и на Дашку, и еще Ленуськам с Ируськами останется.

Исходя из этого, я не стала сопротивляться, когда Горыныч меня обнял. Я резко вскинула руки вверх и тоже обняла его за шею. Как же давно моя щека не касалась шершавой, плохо выбритой щеки мужчины! Как же приятно, черт возьми, когда тебя обнимают такие сильные руки!

В его поцелуе я задохнулась, как пятнадцатилетняя девчонка. Хорошо, что я согласилась пригласить его на чай… Меня давно никто не целовал… Я так давно никому не была нужна… Бабники, они вообще классно целуются, поскольку натренированные! То ли еще будет!

Разумеется, я не стала изображать из себя оскорбленную невинность, когда Егор попытался меня раздеть. Я отдалась на волю его ласковых рук и губ, которые показались мне куда слаще «Птичьего молока».

– Наденька, – шептал мне Горыныч, – Наденька… Мне так хорошо с тобой… Милая… милая… Самая-самая…

Конечно, я знала цену всем этим нежностям, сто раз отработанным на других женщинах, но мне они все равно нравились. Я целовала его сама и говорила такие же истертые от чрезмерного употребления банальности, и была счастлива этим. Как говорится, хоть час – да мой!