История одной кошки - Гвен Купер

— Сейчас пройдусь с пылесосом в свободной комнате. Сегодня утром я заметил, как там пыльно.

— Отлично, — отрешенным голосом отвечает та. Когда я взбираюсь по ступенькам, моя бирка «Пруденс» негромко позвякивает на красном поводке, и я слышу позади глухие шаги Джоша.

И только я уютно устраиваюсь в глубине шкафа, как Джош включает верхний свет. Внезапно становится так светло, что я ничего не вижу — только размытый контур стоящего в дверном проеме Джоша, который толкает предмет, напоминающий высокий треугольник с ручкой наверху и квадратной штуковиной на колесиках внизу. От треугольника идет поводок, который Джош втыкает в розетку в стене справа от двери.

Мои глаза привыкают к яркому свету, и теперь я вижу, что Джош отставляет странный предмет, чтобы подойти к коробкам Сары. Он начинает их двигать и расставлять в совершенно другом порядке, а ведь я несколько дней потратила на то, чтобы запомнить их месторасположение. Я выскакиваю из шкафа и запрыгиваю на коробки, полагая, что дополнительный вес моего тела не позволит ему сдвинуть их с места. Но мне не удается его остановить. Он просто говорит: «Пруденс, перестань, не мешай», — голосом, который, по его мнению, звучит дружелюбно, и легонько отпихивает меня ногой, так что мне приходится перепрыгивать с одной коробки на другую.

Как только все они оказываются выстроены в два ряда под стенами, Джош возвращается к незнакомому предмету, стоящему в проходе. Он ударяет ногой по основанию, и вспыхивает белый свет. И предмет начинает визжать!

Он визжит без остановки, даже не переводя дыхание. И этот визг не похож на вопль боли — скорее на злобные крики того, кто хочет причинить боль. Может быть, кошке?! Это чудовище похоже на все чудовища, о которых я слышала по телевизору и в существование которых люди не верят. Только это чудовище настоящее! Оно ревет от злости, потому что Джош слишком крепко сжимает ему шею и не хочет отпускать, несмотря на то что оно скрипит зубами, и пытается вырваться, и злобно смотрит прямо на меня своим ужасным глазом. Оно жадно пожирает весь мусор, который рассыпался из моего лотка, и клочки моей шерсти (на протяжении нескольких последних недель ее выпало немало). Чудовищу приходится несколько раз пройтись по мусору, прежде чем оно сжирает все, но мою шерсть оно всасывает мгновенно. Чудовище охотится за мной! И не удовлетворится только шерстью — теперь оно хочет сожрать всю кошку!

Знаю, Лауре не нравится, что коробки Сары загромождают всю комнату, но я никогда не думала, что она пошлет Джоша, чтобы он их убил — и меня заодно. Я пытаюсь храбро защитить по крайней мере один ряд коробок Сары от этого ужасного монстра: поднимаю шерсть, чтобы казаться больше, чем есть на самом деле, шиплю на чудовище и предостерегающе царапаю когтями его гладкую голову. Обычно люди пугаются, но Это явно сильнее любого человека — за исключением Джоша. Он говорит:

— Кыш! — И машет рукой в мою сторону, как будто я собака, которую он пытается отогнать. Он способен управлять Ужасом одной рукой, а это означает, что он самый сильный человек на земле. В конце концов я сдаюсь и бегу прятаться в шкаф, сердце мое неистово колотится. Я слышу рев Чудовища у дверей шкафа, но за мной оно не гонится. Наверное, плохо видит, потому что у него всего один глаз. Тем не менее я не знаю, как хорошо оно слышит, а у меня так громко колотится сердце! Я сосредоточенно пытаюсь унять сердцебиение, и вскоре рев Чудовища становится все тише и тише. Понятно, оно ушло искать кошек в другую комнату.

Решаюсь выползти из шкафа, только когда больше не слышу его рыка. Кажется, ни одна из коробок Сары не пострадала, хотя все находится не на своих местах.

Я долго сижу в своей комнате наверху, припав к полу, так долго, что в окна уже заглядывает закатное солнце — так бывает, когда скоро стемнеет. На лестницу меня в конечном итоге выманивает запах готовящегося на плите мяса.

Осторожно пересекаю гостиную и столовую. На кухне витает такой манящий аромат, что я не знаю, что с собой делать.

Обычно я полностью управляю своими действиями, но сегодня воля мяса сильнее моей. Оно использует свой запах, чтобы вытащить меня прямо к плите и удерживать там, — и я не могу противиться его желаниям, как бы ни старалась.

Поэтому я сворачиваюсь калачиком у плиты и забываюсь полусном. Хочу хотя бы немного оставаться настороже, потому что, как только мясо достанут из духовки, я намерена потребовать у Лауры с Джошем свою порцию. В противном случае я не получу ничего, как происходит с омлетом.

Я думала, что смогу описывать вокруг еды круги, пока она не приготовится, — так подсказывали мне инстинкты. Но оказалось, я ничего не получу. Потому что, как только родные Джоша наконец переступили порог нашей квартиры, меня силой, можно даже сказать, грубо выставили с кухни.

Родные Джоша — это его мать и отец. В реальной жизни я еще никогда не видела таких старых людей (только по телевизору). Они приехали на машине из места, которое называется Нью-Джерси. Приехала также сестра Джоша со своим потомством: маленькой девочкой и мальчиком еще меньше. Я еще никогда не видела близко таких маленьких людей (только по телевизору). Они приехали на поезде из Вашингтон-Хайтс. Я это знаю потому, что, когда Джош открывает входную дверь, все гости веселятся, так как оказались у двери в одно и то же время, хотя приехали из разных мест.

— Хаг Песах, — произносит Джош и целует всех в щеку. Потом говорит маленькой девочке и мальчику: — Это означает «Счастливого Песаха» на иврите.

Маленькая девочка отвечает:

— Я знаю. — Да таким тоном оскорбленного самолюбия, что на мгновение мне кажется, что она мне понравится. — Нас учат ивриту в школе. На самом деле, — добавляет она, — нужно говорить: «Хаг Песах самеах».

— Своевременное замечание, — в голосе Джоша сквозит восхищение. — Постоянно забываю, какие в наши дни умные десятилетние дети.

Я понимаю, что эта девочка похожа на меня — люди недооценивают ее умственных способностей только потому, что она маленькая. Но когда они с мальчиком проходят мимо кухни и замечают, что я сторожу еду, они взвизгивают:

— Ой, коте-е-енок! — А потом оба бегут ко мне с распростертыми руками, не оставляя Джошу возможности представить нас как следует. И когда я поворачиваюсь и бегу от их объятий, эти маленькие негодники бросаются за мной! Я прячусь как можно быстрее под диван. Оба преследователя опускаются на колени, суют ко мне свои маленькие ручонки, которые пахнут соком и чипсами, и пытаются схватить меня за хвост или вырвать клок шерсти!

Я настолько изумлена их ужасающими манерами (неужели никто не потрудился ничему научить этих детенышей?), что мне больше ничего не остается, кроме как шипеть и бить их когтями по рукам. Мое дыхание становится громким и прерывистым, шерсть начинает подергиваться — Сара в такие моменты говорила, что я «пыхчу». Я не люблю так себя вести, но происходящее вынуждает. Наконец сестра Джоша произносит:

— Эбби! Роберт! Оставьте кошку в покое. Когда привыкнет, она сама выйдет с вами поиграть.

«Маловероятно», — думаю я, сгибая и выпрямляя хвост в попытке успокоиться.