По законам звездной стаи - Георгий Ланской

– Пьешь? – выдохнул прямо Диме в ухо Егор, подкравшийся незаметно, как мышь, и уселся рядом, скрестив ноги в обтягивающих кожаных штанах.

– Пью, – кивнул Дима.

Говорить было тяжело. Музыка оглушала, бухая в перепонках так, что вместе с воющими колонками бухало сердце, а в голове колотились неистовствующие барабаны. Егор махнул рукой бармену.

– Лёнчик, кофе, черный, с сахаром, – прокричал он, взявшись за мочку уха бармена. Бармен кивнул головой так интенсивно, что едва не остался без уха.

«Ишь ты, – подумал Дима. – Уже и бармен с ним знаком…»

– Как тебе Алмазов? – прокричал он другу. – Взял интервью?

– Взял, – отмахнулся Егор. – А вообще, он – козел.

– Почему?

– По кочану! Дома расскажу.

На эстраде появилась девица с волосами, выкрашенными в голубой и розовый цвета. Влад Голицын, получив свою долю аплодисментов, раскланялся и удалился, чтобы через пару минут появиться рядом с Люксенштейном. Продюсер был недоволен, Влад хмур. Кантридзе молча пил водку. Егор пил кофе и просматривал в цифровом фотоаппарате снимки, хмуря брови и чертыхаясь.

– Интересно, о чем они говорят, – сказал Дима, махнув подбородком на Влада и Люксенштейна.

Егор бросил короткий взгляд в указанном направлении и снова уставился на экран своего фотоаппарата.

– Влада, похоже, скоро побреют, – пояснил он. – Девчонки сегодня в редакции болтали, что Люксенштейн им недоволен. В проект вбухана уйма денег, Юрий сделал из Влада звезду, а тот начал крутить носом. А кому это понравится?

Девица на эстраде пела не слишком громко, так что с грехом пополам можно было даже вести беседу.

– К тому же Влад женился, – хмуро произнес Егор, крутя фотоаппарат в разные стороны, чтобы лучше рассмотреть снимок. – Люксенштейну это очень не понравилось. Правда, жена Влада из «золотой молодежи», дочка медийного магната, но все равно… Юрик считает, что кумир должен быть свободным: тогда девочки на него будут вешаться гораздо охотнее. Но я думаю, подоплека здесь все же была другая.

– Какая? – удивился Дима.

– Личная… Или ты всерьез думаешь, что Влад пробился на эстраду своим талантом? Он поет под «фанеру», вокал за него вытягивают на компьютере.

– Да ладно?!

– Сам подумай: у Люксенштейна в продюсерском центре три основных проекта и еще фиг знает сколько потенциальных. Он рьяно раскручивает Влада, трио «Тротил» и певичку Соню. Соня – проект коммерческий, у нее папа банкир, а вот «Тротил» и Влад – другое дело. В «Тротиле» только один из солистов петь умеет, потому что Гнесинку закончил. Второй тоже немного может, но третий – бывший стриптизер, только рот раскрывает. «Тротилы» сильно не рыпаются, потому что музычка их не слишком форматная. Бросит продюсер, куда им деваться? Влад – другое дело, у них с Юрием чуть ли не любовь была…

– Неужели?

– Ну, врать не буду, точно не знаю. Но вроде как Влад – сын бывшего сокамерника Люксенштейна. Говорят, он был в своего сокамерника жутко влюблен, а тот возьми и склей ласты на зоне. Влад на папашу сильно похож, вот Юрик и взял его под свое крыло.

– Да ну, глупости, – отмахнулся Дима. – Прямо Санта-Барбара какая-то. В жизни так не бывает.

– В жизни всякое бывает, – назидательно сказал Егор. – За что купил, за то и продаю. Фотки папаши Влада я лично видел – действительно, сходство есть. То, что Люксенштейн сидел за спекуляцию в свое время, тоже факт установленный. Правда, Влад тщательно скрывает, что папаша был судим, но, думаю, это можно будет выяснить.

– Оно тебе надо? – невесело усмехнулся Дима.

– Нет, Димася, оно мне не надо, – ответил Егор, заталкивая фотоаппарат в сумку. – Неинтересно это. Мелковато для меня. Ни славы, ни денег. Если хотя бы что-то в духе большого развернутого интервью, а так… – Егор безнадежно махнул рукой. – Зато шефа это очень интересует: кто с кем спит, кто от кого залетел, кто кому дал по морде и тому подобное.

– Тебе на телеканал «Культура» надо идти, – посоветовал Дима, глядя, как Влад вскакивает с места как ошпаренный и что-то злобно шипит в лицо Люксенштейну. Продюсер пожал плечами, выдохнул в лицо певцу клуб дыма из окурка сигары и презрительно махнул: мол, не заслоняйте, юноша, обзор. Влад что-то еще сказал, развернулся и понесся к выходу. С лица Люксенштейна сползла притворно-равнодушная ухмылка. Он вынул мобильный, набрал чей-то номер и что-то буркнул. Кантридзе успокаивающе обнял Юрия за плечи, но тот смахнул руку Гии со своего плеча и нервно схватился за бокал с коньяком.

– Капец котенку, – удовлетворенно произнес Егор. – Зуб даю.

– Ничего, – мрачно произнес Дима. – Влад не пропадет. Его теперь кто угодно подхватит и раскручивать дальше будет.

Егор округлил глаза в притворном изумлении.

– Димася, ну ты прямо как младенец! Кому он теперь сдался?! Вся тусовка знает, что Люксенштейн вкладывал в него бабки, потому что имел еженочно. У Влада ничего нет за душой. Это же не Алмазов с его луженой глоткой и фактурой! Сними с Влада его цацки, смой раскраску и прическу – что останется? «Подхватить» этого лузера после того, как его бросил Люксенштейн, может только очень отважный человек с большими деньгами. А ссориться с Юрием не захочется ни поэтам, ни композиторам. И значит, опальному Владу не перепадет ни одного более-менее стоящего хита. Разве что сам наваяет что-то гениальное, в чем я сильно сомневаюсь.

– У него в альбоме несколько песен, написанных им самим, – заметил Дима.

– …И ни одна из них не стала хитом, – продолжил Егор. – И потом: не факт, что их написал Влад. На бумажке все что угодно можно накорябать, она все стерпит. Нашли «негра», сунули пару сотен долларов, тот песню написал, а на обложку поставили имя Голицына. Так многие делают.

– По крайней мере, он женат на богатой дуре, – пожал плечами Дима.

– А вот напрасно ты так про девушку, – возразил Егор. – Его Лола совсем даже не дура. Заметь, она выходила замуж за перспективного певца, а теперь может оказаться супругой певца безработного, без надежного тыла за спиной. Сильно сомневаюсь, что Лолин папик будет вбухивать бабло в безголосого зятя. Так что, если Юрий Влада кинул, очень скоро Голицын поедет по сельским клубам старушек развлекать. Прощай, красный «Хаммер» и квартирка на Арбате! Да здравствует хрущоба в Бирюлеве с видом на свалку.

Егор залпом допил остывший кофе, махнул официанту и застегнул сумку.

– Ты домой? – деловито осведомился он. – Потому как я уезжаю. Если едешь, то пошли к машине. Мне утром материал сдавать, рассиживаться некогда.

– Езжай, – равнодушно произнес Дима. – Я еще посижу. Может, я в последний раз в этом заведении, так хоть потусуюсь.

– А чего тут тусоваться? Та же забегаловка, что перед нашим домом, такие же алкаши и нарики, только декорации побогаче. Значит, не едешь?

Дима отрицательно покачал головой.