Президент не может умереть - Владимир Гриньков

— Все меры по обеспечению безопасности приняты. Но стопроцентной гарантии дать не могу.

— Хитер ты, брат, — усмехнулся Шеф. — Меры приняты, а гарантий нету… Ловко!

— Должность такая, товарищ председатель. Всегда и во всем приходится сомневаться.

Гранатомет Абдул уложил в багажник, прикрыв сверху рулонами ткани. Было еще совсем темно, только над далекими горами небо слегка светлело.

Муртаза сел за руль, рядом с ним должна была ехать Амира. Абдул с Хусейном устроились сзади, положив автоматы под ноги.

— Вперед! — скомандовал Абдул.

Все они заметно нервничали, так что Абдулу пришлось подбодрить ребят:

— Сейчас бояться нечего. Полиция спит, служба безопасности еще не выставила посты.

Это, впрочем, не подействовало.

Выехали на площадь, где черной глыбой высился президентский дворец. Остановились у знакомой лавки, Абдул выскочил из машины и позвонил в дверь. Хусейн и Муртаза встали по сторонам так, чтобы их не было видно, и только Амира оставалась в машине. Она уже села за руль и поглядывала настороженно, не выключая двигателя.

Лавочник долго не появлялся, Абдулу пришлось позвонить еще раз, и только тогда за стеклом мелькнула полоска света и сонный голос спросил:

— Кто там, чего надо?

— Это я! Узнаете? — Абдул приблизился к окну, чтобы торговец мог его рассмотреть. — Я покупал у вас фитили.

— Помню. Но сегодня у нас закрыто. К тому же еще очень рано.

— Я знаю. Но у меня дело.

Щелкнул замок. Абдул с силой толкнул дверь и ввалился в магазин. Не давая лавочнику опомниться, следом влетели Хусейн и Муртаза, прижав его к стене.

— Тихо, — прошептал Абдул. — Веди себя правильно — будешь жить!

Оставив лавочника под присмотром Муртазы, они вдвоем с Хусейном перенесли в лавку гранатомет, автоматы и сумку с боеприпасами, после чего заперли наружную дверь. Амира тотчас отъехала.

— Кто еще в доме? — спросил Абдул.

Лавочник с ужасом смотрел на оружие в руках непрошенных гостей и молчал. Абдул повторил вопрос.

— Дочь, Фатима, — словно очнувшись, отвечал лавочник.

— Это все?

— Да.

— А жена?

— Жена сейчас у родственников.

Лавочника и его дочь заперли в подсобной клетушке, Муртазу оставили сторожить их. Поднявшись на второй этаж, Абдул с Хусейном устроились у окна. Солнце уже поднялось над хребтом и теперь заливало площадь и массивную, затянутую зеленой тканью трибуну на ней.

— Отсюда действительно все как на ладони, — сказал Абдул. — Даже не верится.

— Ты уверен, что сможешь попасть с такого расстояния?

— А мне не надо в него попадать. Достаточно попасть в трибуну. Она бронированная, и все произойдет так, как при попадании гранаты в танк. От удара с обратной стороны броневого листа, там, где будет стоять Фархад, отделятся сотни осколков. От них не укроешься. Продолжая двигаться с огромной скоростью, они поразят стоящих на трибуне. Но и это еще не все. Сама граната как бы прилипнет к броневому листу, прожигая металл раскаленной струей, и через мгновение на трибуне не останется ничего живого.

Абдул любовно погладил гранатомет.

— У предателя нет шансов. Ни одного.

На площади появились люди в форме. Суетясь, они перекрыли прилегающие улицы, растянулись цепью вдоль ограды дворца.

— Мы вовремя справились, — заметил Хусейн.

Минуло долгих два часа, прежде чем площадь начала заполняться. Штатских здесь почти не было, повсюду мелькали офицерские фуражки и каскетки полевой формы. С северной стороны площади выкатилось несколько армейских автомобилей и замерло — они должны были возглавить колонну войск.

— Сходи к Муртазе, — предложил Абдул. — Взгляни, как он там.

Ему хотелось, чтобы Хусейн немного отвлекся.

Заслышав шаги Хусейна, Муртаза встревоженно вскинул голову.

— Что там? — спросил он, кивнув в сторону площади.

— Готовятся. Полиции нагнали, шпиков из службы безопасности.

— Фархада нет?

— Трибуна пустая. А у тебя?

— Нормально.

— Не шумят подопечные?

— Сидят как мыши, — нервно рассмеялся Муртаза и повел стволом автомата. — Знают, что мы шутить не намерены.

— Ладно. Тогда я пошел.

Хусейн поднялся наверх к Абдулу.

— Спокойно? — спросил Абдул.

— Да.

И едва Хусейн проговорил, как внизу раздался грохот, словно кто-то настойчиво заколотил в дверь. Хусейн выглянул в окно и повернулся к Абдулу с испуганным лицом:

— Солдаты! Ломятся в лавку! Человек пять, не меньше.

Это была катастрофа. Абдул стремительно выпрямился, вскинул автомат. С их боезапасом они могут продержаться минут двадцать.

— Открывай! — орали на улице.

— К ним надо выйти, — подсказал Хусейн.

— И что потом?

— Не знаю. Но иначе нельзя — взломают дверь.

В комнату ввалился Муртаза. Его руки, сжимающие автомат, подрагивали.

— Там… там солдаты! — выпалил он.

Абдул уже принял решение.

— К ним пойду я. Аллах велик, все обойдется. А вы прикройте меня, если начнется свалка — открывайте огонь не раздумывая.

— Они захлопнут нас здесь, как в мышеловке.

— Нет, — Абдул покачал головой. — Здесь, в сумке, — противотанковая граната. Подорвете заднюю стену лавки и уйдете переулками к машине. Амира будет ждать до конца.

Он спустился вниз, выглянул в окно. Его заметили, один из солдат угрожающе поднял ствол, скомандовал:

— Открывай!

Абдул непослушными руками отодвинул засов, солдаты ворвались в лавку, столпились у дверей, озираясь.

— Ты что, дрыхнешь? — рявкнул один из них. — Оглох, да?

— Сегодня моя лавка не работает! — выпалил Абдул. — Не открывались даже.

— Ты хозяин?

— Я.

— Кто здесь еще, кроме тебя?

— Никого.

— Порядок знаешь? Дверей не открывать, из окон не высовываться, пока парад не закончится!

— Я понял, уважаемый, — закивал Абдул.

Солдаты, громыхая ботинками вышли, оставив его на пороге. Абдул снова запер дверь, поднялся наверх. Ноги были ватные.

— Что? — спросил Хусейн.

— Обошлось, — ответил Абдул хрипло, отирая рукавом пот с лица.