Воительница и Сфинкс - Рю Эмерсон

он заговорщик! И не перебивай меня, девчонка! Кто уговаривал разрешить царевне остаться? Какая ему разница, останется Навсикая или уедет, так нет же, вмешался! Хотел, чтобы у тех бандитов добыча была побогаче. Ну, скажи, сколько они тебе заплатят, молокосос? — голос Стимфы сорвался, и она опять разразилась рыда-ниями.

Гомер услышал злобный гул толпы. Тогда он широко развел руками и повысил голос:

— Это неправда! Я ученик Академии, я будущий певец, а вовсе не разбойник! Я просто пришел взглянуть на Аталанту и, зная, что царевна мечтает присутствовать, упросил старуху не упрямиться. Неужели здесь есть хоть одна девочка, которая без сожаления ушла бы, не увидев финальный забег? Я хотел помочь, вот и все!

— Он не врет, — подтвердила Габриэль, перекрикивая ропот. Люди замолчали, прислушиваясь. — Я знаю Гомера, он превосходный певец и… уж, конечно, он непричастен к… э-э, похитителям. Он на милю к ним не подхо-дил! Он сделал все, что мог, чтобы Навсикае позволили участвовать в финальном забеге, а потом остаться до конца. Я… О, боги, Стимфа! А где же Митрадия?!

Старуха смогла лишь мотнуть головой в сторону пляжа и снова захлебнулась слезами. Габриэль резко тряхнула ее за плечо, приводя в чувство, и властно, нетерпеливо спросила:

— Ну же! Они забрали обеих девочек?! Обеих? — Стимфа прерывисто вздохнула и бессильно склонила голову:

— Обеих, — она кинула на Гомера исполненный страдания взгляд. — Может статься, парень и не сообщник, но он все равно виноват! Мы были бы на полпути домой, если б не он. Но мою бесценную девочку похитили, имне надо возвратиться к царю и сказать ему… сказать ему, что…

— Стой здесь, — велела Габриэль рыдающей в три ручья няньке. Свалившись над несчастной старухой, она прибавила в утешение: — Мы вернем детей! В конце концов, Аталанте нет равных в преследовании дичи, не так ли? Разумеется, так! А что касается Зены… Лично я не завидую тем, кто перейдет ей дорогу, — она повернулась к Гомеру и подала ему знак: — Мне пора отправляться, время не ждет. Может, еще свидимся, когда освободим девочек.

Но тот уже мотал головой:

— Нет, Габриэль. Я еду с тобой, — Габриэль колебалась, это было очевидно. Видя, что она вот-вот откажет, певец сделал жест в сторону Стимфы, зашептал: — Она сказала, что я во всем виноват. Отчасти, старуха права. Не могу же я сидеть в Академии и сложа руки ждать, Когда придут вести! Кроме того… — он выразительно обвел глазами толпу, все еще кидавшую на него недо-верчивые и враждебные взгляды.

Габриэль вздохнула: "Да, нельзя его здесь оставлять. Все эти перепуганные мамаши и разъяренные отцы растерзают беднягу. Истеричка Стимфа натравит их на Гомера, как свору псов. Стоит ему повернуться спиной — и… А если нет, так он попадет в руки стражников, Агри-нон его арестует. Хм, тоже несладко". На мгновение ей стало интересно, где сейчас страж, но донесшиеся с рынка крики и ругань дали ясный ответ. Яростные вопли и знакомый голос заглушили даже ропот обезумевших от горя родителей.

Гомера нельзя оставлять, но и тащить его с собой опасно. Сколько Габриэль его знала, она не видела, чтобы он занимался спортом или держал в руках клинок, разве что пилочку для ногтей. Юноша был беспомощен, как птенец. "Он даже не знает, насколько опасна наша затея: видит в этом лишь приключение. Как бы мне не пришлось защищать его с оружием в руках!" — ироническая усмешка тронула ее губы. Все эти мысли пора отбросить. Скорей на Арго, и в путь! Габриэль улыбнулась:

— Ну раз ты так хочешь… Присоединяйся, конечно. Надеюсь, ты уместишься на коне.

— Я сделаю все, что потребуется, — уверенно ответил Гомер, но лицо его посерело. Он с опаской взглянул на встревоженного могучего коня и предложил: — А не лучше ли нам пойти?

Габриэль еще раз посмотрела на Стимфу, того гляди готовую упасть в обморок, потом поискала кого-то в толпе. Не найдя, позвала:

— Арахна! Арахна, ты еще здесь? — Ткачиха медленно удалялась, пробираясь сквозь толпу. Услышав свое имя, она тут же вернулась. Лицо ее пылало, а глаза были широко распахнуты. — Арахна, извини, что так получилось с шарфами.

— Не надо извиняться, — произнесла мастерица, и в глазах ее отразились боль и сочувствие, когда она взглянула на рыдающих матерей. — Я все слышала. Успеха тебе, Габриэль! Судьба девочек важнее моих шарфов.

Габриэль с теплой улыбкой кивнула:

— Мы вернем их. Знаешь, я хотела попросить тебя об услуге. Будь добра, позаботься о Стимфе, пока мы не спасем ее воспитанницу. Я буду тебе очень признательна! И присмотри, чтобы она поела, хорошо?

— Рада помочь, — застенчиво ответила Арахна и, преодолевая смущение, подошла к старухе. "Кажется, боится, как бы та не закатила истерику, — подумалось Габриэль. — Впрочем, у ткачихи чуткое сердце, все пойдет на лад".

— Вас зовут Стимфа, не так ли? — еле слышно заговорила Арахна, беря старуху за локоть. — Они вернут девочек, не сомневайтесь. Когда вы последний раз пили? А ели?

Шепча сбивчивые слова утешения и осторожно дергая няньку за рукав, она увела ее прочь от дорожек:

— Все в порядке, это совсем недалеко. Ведь вы не хотите заболеть к возвращению девочек? Тогда нам стоит отойти, здесь очень ветрено, даже песок в воздухе.

За ними, поддерживая друг друга, шли две усталые матери.

Габриэль отвернулась, одарила Арго долгим взглядом и слабо вздохнула, затем взобралась на коня, сунула посох в петлю с левой стороны и надежно закрепила. Усевшись поудобнее, она протянула руку Гомеру, который недоверчиво смотрел на лошадь и был полон недобрых предчувствий. Наконец юноша пожал плечами, сунул ногу в стремя, предусмотрительно освобожденное Габриэль, и вскарабкался на Арго. Девушка снова завладела стременами, сжала коленями бока коня и, развернув, направила его к песчаной полосе пляжа. Арго ровным галопом пошел по следам хозяйки.

Габриэль сжимала поводья так сильно, что побелели суставы пальцев. Усилием воли она ослабила мертвую хватку и тронула Гомера за одежду:

— Будь любезен, держись посвободнее! — прокричала она через плечо. — Не свалишься, не бойся. А иначе ты меня задушишь, выбирай.

— П-прости, — голос юноши дрожал в такт движениям лошади. Его рука рывком ухватилась за подол юбки Габриэль и край седла. Напряженным, неестественным тоном он прибавил: — Не привык ездить верхом. Это занятие мне не по душе!

— Поверь, мне тоже, — мрачно ответила Габриэль. — Я тебя прекрасно понимаю.

Арго повел ушами, внимательно прислушиваясь к разговору. Девушка осторожно наклонилась и потрепала коня по холке:

— Следи лучше за дорогой, приятель! И не шпионь за мной, — за ее спиной нервно хихикнул Гомер.

Впереди,