Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

Таким образом, налицо разрыв между теорией (дошедшей до нас в трактатах) и практикой. Из французского «Искусства войны», переведенного на английский язык и изданного в 1707 г., можно узнать некоторые общие соображения об окопах. В частности, хорошо укрепленный окоп должен был иметь ров шириной 12 футов и глубиной 8 (3,6 и 2,4 м соответственно) и аналогичных пропорций бруствер с банкетом для стрелков. Если же ров был менее 6 футов в глубину и 9 в ширину, то ретраншемент считался слишком слабым и более выгодным признавалось принимать бой в открытом поле. На линии через каждые 80 саженей следовало строить реданы и устанавливать в них пушки. Эти выдающиеся углом в поле участки вала были необходимы для эффективной огневой обороны, поскольку замечено, что 20 фланкирующих выстрелов наносят больше вреда, чем 60 фронтальных [1960].

Более того, в рассуждениях военных авторов эпохи можно встретить критику полевых укреплений как позиции для сражения. Опыт войн Священной Римской империи в третьей четверти XVII в. подсказывал Монтекукколи, что давать сражение в окопах не имело смысла: «Нападающему хватит для победы одной-единственной успешной атаки после череды бесплодных, – но обороняющийся, рассчитывая на свои укрепления, если видит, что на одном участке их захватили, падает духом и перестает защищать остальные»[1961]. Признавалось, что окопавшаяся сторона в лучшем случае отобьет атаку, но, находясь в укреплениях, не сможет разгромить противника [1962]. Вобан и Фекьер также описывали свои соображения о невыгодах обороны в линиях, их можно найти выше в соответствующей главе о циркумвалационах.

Несмотря ни на что, возведение окопов и укрепленных лагерей на поле боя, а также строительство длинных линий для обороны рубежей широко применялось европейскими войсками в конце XVII в. и в ходе войны за испанское наследство [1963]. То есть, вопреки скепсису теоретиков, для армий Петра и Карла недавний предшествующий опыт европейских войн и практика современников на Западе позволяли считать частое употребление полевых укреплений общепринятым подходом. Рассмотрим известные нам случаи атаки и обороны таких позиций в годы Северной войны.

Так же, как при осаде крепостей, инженерные работы в полевой армии чаще всего выполнялись войсками (иногда могли привлекать «пионеров», как называли в Европе согнанных на земляные работы крестьян). И так же как при осадах, ведение работ подчинялось строгому распорядку (в той мере, в которой позволяло время и ресурсы). В отличие от описанных в трактатах по фортификации траншейных работ, труд на полевых шанцах не описан в наставлениях; зато некоторые примеры организации шанцевых работ в поле можно найти в опубликованных документах – приказах по армии и по полку, в письмах и личных воспоминаниях.

В частности, по «репорту от дивизии господина генерала от пехоты, господина фон-Аларта» от 19 июля 1708 г. можно представить размеренную жизнь военного лагеря в Горках, где от полков наряжаются партии, в условленных местах собираются материалы, а работами руководят артиллерийские офицеры. «… 6. Чтоб завтра после побутки из дивизии господина фельтмаршалка отнесли в слободку 500 фашин, 150 туров и дожидалис бы у церкви полковника Гинтера и что он поковник прикажет то бы и делали. 7. Чтоб з дивизией господина генерала князя Репнина и господина генерала фон-Аларта были б в готовности перед знаменным караулом с каждого полку по тридцати человек и куцы их полковник Голонт пошлет носить фашины туда б и носили. 8. Чтобы со всякой дивизии были б на работу б кумандрованных доброй капитан порутчик, подпорутчик и к тому надлежащие ундер-афицеры и урядники, три барабанщика, сто пятьдесят редовых салдат с топорами без ружья мосты мостить где указано от господина фон-Аларта; збиратца у Московского полку и у той работы быть маеорам безпременно покамест та работа кончитца, а мосты мостить добрые, чтоб можно по ним итти ломовым пушкам, а брать на те мосты пустые избы и овины»[1964]. Вероятно, далеко не всегда войска беспокоились о сохранности обывательских построек, но в данном случае приказ предписывает разбирать на стройматериалы лишь нежилые строения.

Помимо солдат, к работам привлекали и нестроевых чинов. О такой разнарядке Яков Брюс писал из обоза под Полтавой Ефиму Зыбину 19 мая 1709 г.: «Приказал его светлость господин генерал князь Меншиков, дабы со всех офицерских денщиков и людей их собрать от пяти по четыре человека. И вы також прикажите по оному от себя и дворянам с числа людей их и денщиков взяв сказки, что при них ныне обретаются, собрать и прислать ко мне сего числа немедленно с лопатками, а быть им на работе транжамента с поля» [1965].

Ежедневные приказы по Семеновскому полку за июнь 1709 года – когда русская армия активно строила шанцы в попытках снять осаду с Полтавы – также позволяют увидеть, пусть лишь отчасти, повседневную жизнь занятых шанцевыми работами войск: 1 июня «туров и фашин на роты сделать против прежнего»; 9 июня «квартермистру Кнутову отдать на второй батальон железные лопатки»; 10 июня «туров и фашин не делать»; 11 июня «сделать на роту по большой рогатке и по одному туру, на каждого человека по фашине… Подать ведомость: лопатки железные все-ль целы и нет-ли ломаных? Сделать на роту по двадцати лопаток деревянных, как-бы можно с собою возить»; 14 июня «кирки и железные лопатки присадить на черенья и деревянные раздать по рукам»; 17 июня «по три тура на роту сделать малых, да по большому, да на каждого человека по фашине»; 22 июня «сделать сего числа по фашине на человека, а утре – по две»; 23 июня «подать ведомость: фашины все-ли сделаны? И вновь сделать по одной фашине»; 24 июня «сделать на человека по фашине»; 25 июня «к походу быть в готовности; взять с собою хлеба на сутки, да на каждого человека по фашине; кирки и лопаты взять все с собою-ж»[1966].

Приведенные примеры относятся, без сомнения, к относительно благополучному и спокойному состоянию армии, хорошо защищенной и снабженной. У «Летописца 1700 года» мы находим неожиданное описание случая, когда под Нарвой воинам пришлось окапываться буквально в панике и подручными средствами, «…во время великаго бою, иже с такого страшного приступу землею линию называли [очевидно, нарывали или насыпали. – Б. М.] еще же и городки сами лесом заплетали, без лопат руками землею насыпали, против того врагов на приступ к себе ожидали и тако до глубокой нощи в труде напрасном пребывали»[1967]. По-видимому, речь идет о моменте, когда дворянская конница Шереметева, введеная с поля внутрь укрепленных линий, после прорыва шведов попыталась огородиться на своем участке позиции (который так и не был атакован).