И придет волчица… - Ирина Шевченко

– Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это… Все уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место… Я добилась всего сама.

– Конечно.

Сама. У нее был хороший стимул – обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая опыт. Уже неплохо.

– Что случилось? – спросил у меня Иоллар.

– Это долгая история, – прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. – И грустная. Но с нами такого никогда не случится.

Беата шла по коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то, наоборот, останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.

«А с кем еще вы можете тут поговорить?»

Это смотря о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах, собеседники найдутся. А если просто так, по душам…

Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое – уже двое! – детей… И когда только успевает? И в друзьях недостатка нет. Вот даже Ворон…

Ворон. Женщина остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со свитой, и задумалась. Это сейчас – Ворон. А раньше? Он звал ее Би, а она его?..

Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться и оставить все как есть. А завтра снова война, и, возможно, один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает…

– Тэсс Беата? – удивленное.

Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, возится со своими «мертвыми материями», записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь…

– Что-то случилось? – обеспокоенное.

– Нет, ничего.

– Но тогда… – незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.

– Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить со своим отцом…

Не знаю, от чего это зависит, но тарские эльфы немного отличаются и от эльфов других миров, и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущие обитателям Лар’эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие – смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка – в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда – предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.

– Тэсс Галла?

– Да.

– Моя госпожа просила передать вам это.

Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.

– Подождите, – окликнула я его. – А кто ваша госпожа?

Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.

– У детей Леса одна госпожа, тэсс.

Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху – не тикает.

– Что это? – полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.

– Сейчас узнаем.

К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:

«Если у вас есть вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза и чувствует сердце».

В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица… Такие знакомые черты…

Надпись на обороте гласила: «Велерина, год приезда в Лар’эллан. На вечную память».

Иоллар, ничего не говоря, сжал мою руку – узнал, понял.

– Она похожа на тебя, – заметил Сэл.

– Не на меня.

Если бы не одна деталь, сходство было бы полным. Но у меня глаза отца, а женщина с портрета смотрела на меня глазами моей матери.

Да, в какой-то степени это было ответом. Не все, но многое объяснилось: и невозможность уйти с Тара, и то, что Гвейн, старый, скрытный ящер, назвал этот мир моим. И сила, доставшаяся мне именно тут.

«Лишь тому, кто кость мою возьмет, силой этой владеть…»

Не стоит толковать все буквально. Говорят ведь: кровь от крови, кость от кости.

– Боги пресветлые, неужели это никогда не кончится? – простонала я, прижимаясь к груди мужа. – Неужели нет четко установленного лимита пророчеств на одного человека?

– Ты не человек, родная. – Ил коснулся губами моего лба. – Для тебя лимиты не предусмотрены.

Аэрталь ничего не делает без причин.

Сейчас она ждала моего хода. Ждала, что вопреки предупреждению я приду за ответами. Я, молодая и, несмотря на годы войны, неопытная человеческая женщина, прапраправнучка великой Велерины, по воле случая отхватившая изрядный кус бабушкиной силы. Но я дочь Хранителя врат и той, что появилась на свет в лаборатории дракона-экспериментатора, знаю, что совсем другие узы связывают меня с величайшей чародейкой Тара, и не королева ответит на мои вопросы, потому что она на самом деле не может знать большего, чем видят ее глаза.

Однако и с ней мне есть о чем поговорить. В данной ситуации лучше сразу расставить все точки.

Мне повезло, эльфийка еще была в Азгаре. Как я и предполагала, меня проводили к ней без промедлений. Аэрталь приветливо улыбнулась, обдала волной очарования, бессильно разбившейся о мои щиты, и начала с того, как удивилась, увидев живой портрет той, что была когда-то ее ближайшей подругой.

– Простите, ваше величество, – непочтительно оборвала ее я, – давайте начистоту.

Она моргнула несколько раз, изображая непонимание, а потом махнула рукой:

– Давайте.

– Почему вы послали этот портрет мне, а не императору, к примеру?

– Вы так плохо обо мне думаете?

– Я думаю о вас как об умной и расчетливой правительнице. И не понимаю, отчего вы не использовали такой козырь.

– У меня есть копия, – лучезарно улыбнулась она. – Но сейчас это ничего не даст. Истман не поверит на слово, не поверит неизвестно кем и когда сделанным портретам. Да и война империи с Лар’элланом имеет целью не только добычу древних мощей.

– Но усыпальница существует?