Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин

Врать слишком долго невозможно, и Иоанн планировал сделать громкое заявление в следующем году, тщательно его подготовив и обдумав, заказав соответствующие социологические мониторинги. Но теперь события приобрели совершенно иной оборот. Пока он вполне справлялся, но вопрос, долго ли он сможет выстоять, оставался открытым.

Федерика ничего не сказала по этому поводу, но в её глазах явно читалась мольба. Она просила уйти, сложить с себя полномочия, сосредоточиться на лечении, попробовать экспериментальные препараты… Как будто не догадывалась, что по личному распоряжению Элизабет Арлетт на её персональном самолёте уже были доставлены в Ньюарк новейшие разработки по борьбе с Болезнью и был собран консилиум, включавший самих Холиншеда и Краснова.

Пока прогнозы оставались неутешительны, но Иоанн упорно накачивал свой организм нанороботами и токсичными лекарствами, наносившими вред печени и иммунной системе, вызывавшими перенапряжение сердца, повреждавшими кровь и нервную систему, заставлял себя ежедневно проглатывать огромное количество таблеток и испытывать сильную боль, но при этом, стиснув зубы, он улыбался на встречах и отказывался от обезболивающих, которые лишь усугубили бы дело.

Болезнь прогрессировала. Иоанн знал, что всё бесполезно, потому что сегодня её излечить нельзя. То же подтвердили врачи, то же сказала Элизабет. Правда, она сделала упор на слове «сегодня» и прямым текстом умоляла Иоанна не сдаваться и не опускать руки, словно «Голд Корпорейшн» уже приблизилась к разгадке и оставалось продержаться всего пару месяцев; но Иоанн воспринял это как милую и ненужную попытку его приободрить. Сегодня Болезнь неизлечима, и, по правде говоря, неизвестно даже, замедляет ли лечение её ход. У каждого человека рисунок Болезни индивидуален, говорят врачи, у некоторых она отступает сама собой, а некоторых выжимает до смерти за считанные дни.

«По крайней мере, пока я могу работать. И я буду работать, пусть и придётся делать это намного быстрее, чем раньше».

Он сократил ночной сон до двух-трёх часов, ел не больше двух раз в день и всё время работал: в любую свободную минуту он выуживал из глубин памяти какую-то зависшую миллион лет назад проблему и немедленно требовал соединить себя с ответственными людьми. Он взял под личный контроль восстановление МВФ после кризиса, ликвидацию нелицензированного НБп в Центральной Азии и разработку проекта «Стабильная экосистема» для решения проблем, связанных с изменением климата.

С президентами южноамериканских государств он встречался в Сети каждый день, пытаясь склонить их к компромиссу и ослабить напряжение из-за бунта Содружества против монополии на энергоресурсы; за ряд политических уступок он обещал им немедленное снятие санкций, моментальное возвращение инвестиций и расширенное представительство в Комиссии по энергии ООН. Кажется, он был близок к успеху.

Африканские «патриоты» проигрывали, если верить отчётам Пентагона; Иоанн и тут держал руку на пульсе. Он был полон решимости в скором времени преодолеть сопротивление Генеральной Ассамблеи и увеличить силы Коалиции для начала масштабного наступления и зачистки всей Западной Африки. «Видимо, придётся назначить ещё одного спецпредставителя, — строил планы Иоанн, — помимо Центральной Африки, Камеруна и Сомали передать под прямой контроль Комитета и ООН ещё семь-восемь государств Гвинейского залива… Может, в конечном итоге, принять план Мика и создать единую Африканскую Директорию под эгидой Организации? Будет новый всплеск силовых протестов со стороны “патриотов”, но в этом случае руки моих генералов будут развязаны, и мы сможем отвечать быстро и точно…»

Движение антиглобалистов по всему миру радикализировалось, каждый день приходили отчёты о предотвращённых терактах в Северной Америке, Европе и Восточной Азии. Благодаря Сети террористы делали успехи в самоорганизации, и даже Комитет не поспевал за их новыми средствами конспирации. Национальные службы безопасности пока справлялись, но с выходом на международный уровень сразу начиналась путаница, и Интерпол явно не оправдывал возложенных на него ожиданий. Иоанн думал создать новую международную организацию для противодействия террору, и Мик придумал для неё эффектное название «Меч».

Всё упиралось в согласие Генеральной Ассамблеи. Иоанну нужно было, сперва договорившись с председателем Комитета, президентами ЕС и США и секретарём АС, подняться на трибуну и убедить семьсот делегатов поддержать его предложения и выделить фонды. Прения могли длиться целыми днями, камеры в таких случаях не покидали зал, и потому Иоанн не мог на это пойти. Оговорка, чрезмерное потоотделение или (вполне возможно) очередной обморок на глазах у миллионов — и все его проекты умрут нерождёнными.

Если бы Болезнь подождала ещё полтора года, если бы он завершил все эти дела… Тогда он не стал бы выдвигаться на второй срок и всё рассказал бы миру, заплатил бы штраф и сконцентрировался на лечении, как умоляла Федерика, но два года в должности генсека — мало, слишком мало… Он так долго к этому шёл, он уже сконструировал огромный мир перед своими глазами, стал архитектором великолепного будущего, и теперь на его глазах — из-за собственной неспособности, слабости, болезни, провала! — этот мир с дворцами и небоскрёбами, космическими кораблями и армиями, несущими свободу, обращался в пыль и рассыпался под собственной тяжестью…

На экране планшета, с которым он работал, появилась надпись: «ДЛЯ НЕМЕДЛЕННОГО ОПОВЕЩЕНИЯ». Иоанн отвлёкся от проекта резолюции по «Мечу» и прочитал новость.

В Гане «новая школа» подверглась атаке. В заложники захвачено шестьсот с лишним детей и несколько десятков учителей; данные уточняются. Сеть уверена, что это очередная акция «патриотов», разведка пока не подтверждает эту версию. На месте развёрнут оперативный штаб, его возглавил министр внутренних дел Ганы, силы полицейского спецназа оцепили школу; в районе также оказались наёмники ЧВК «Хай Яо», которые в данный момент пытаются блокировать силы полиции. С чем это связано — неизвестно, но, по сведениям ЦРУ, «Хай Яо» работают на «Голд Корпорейшн». Никаких требований или угроз от террористов пока не поступало, но оперативный штаб воздерживается от активных действий; пока все заложники живы, убиты пятеро охранников школы — бойцов «Хай Яо».

«Школа наняла их для охраны, не доверяя местной полиции, — подумал Иоанн. — Обычная практика. Там идёт война, и пока я не одержу верх над Генассамблеей, людей будут убивать, а детей брать в заложники. Наверняка они потребуют вывести войска из Африки и отозвать спецпредставителей, а когда мы попытаемся их обмануть, потребуют включить им Сеть. Через пару дней переговоры зайдут в тупик, они убьют пару десятков детей, мы пойдём на штурм, террористов убьют, и я подробно расскажу об этом с трибуны, наверное, даже сам напишу текст. Генассамблею надо ударить в самое сердце, чтобы они дали мне возможность закончить эту войну. Я заставлю их рыдать, я заставлю их стать детьми, которых убьют в ближайшие часы, заставлю их стать ангелами милосердия, которые срывают с Фемиды повязку, заставляют её обнажить меч. Они станут пулями, которые врезаются в нежные тела, они станут последним криком о помощи, слезами из высушенных жаждой глаз, вкусом мочи, которую придётся пить заложникам… Они совершат самоубийство, они сойдут с ума, они будут себя проклинать за случившееся — и согласятся на наступление. Я вытащу из них это согласие клещами скорби. Только время, мне нужно время, Болезнь, мне нужно от тебя лишь время, дай мне это закончить, дай мне немного времени!..»