Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

из плошки с отравой серебряную пластину, и, сунув ее в рукавицу, опустила ту обратно в воду, удерживая холщовую ткань щипцами, вместе с пластиной. Попутно, она осторожно провела по серебру ножом, вызвав неприятный скрежет. Отложив пластину, щипцы, и нож на стол к мертвецу, она вынула рукавицу наружу, и дождалась, пока стечет вода. Вывернув мокрый и грязный холст наизнанку, она сунула его под нос Се Гану. Тот невольно отшатнулся.

— Смотри, теперь можно, — с лёгким смешком промолвила Му Ваньцин. — Видишь?

— Что-то блестит, — ответил тот, послушно вглядываясь в испорченную ткань. — Серебро с моего инструмента?

— Я не настолько сильно его царапала, — недовольно ответила девушка. — Ну же, присмотрись, или у тебя от старости ослабли глаза? Разве блеск похож на серебряный?

— Верно, ничуть не похож, — удивлённо пробормотал целитель. — Это… золото? Но почему оно здесь?

— Даже и не знаю, — легко призналась Ваньцин. — Ни один мастер ядов не стал бы класть в свою отраву золотую пыль — один из чистых металлов никак не прибавит составу ядовитости.

— Это очень важная находка, госпожа Инь, — медленно проговорил У Юньлун, все это время внимательно смотревший и слушавший. — Что ещё вы обнаружили?

— Узнаем, когда вскипятят эту воду, — ответила Му Ваньцин, отставляя плошку к ранее отложенным инструментам. — Чем раньше пошлёшь своего слугу, тем быстрее узнаем.

Лоянский судья не стал медлить, отдав несколько коротких приказов слуге, и тот вновь двинулся наверх, на этот раз — осторожно неся на вытянутых руках полную отравы миску. Тем временем, доктор Се вновь приступил к осмотру, повинуясь распоряжению чиновника. Вновь вооружившись щипцами, которые он дополнил несколькими деревянными палочками-распорками, целитель тщательно осмотрел рот мертвого мужчины. Инь Шэчи посильно помогал ему, разгоняя тюремный полумрак при помощи свечки. Наконец, целитель с усталым видом разогнулся, и отложил свои инструменты.

— Что вы узнали, господин Се? — спросил юноша, гася свечу.

— Красен не только язык, но и полость рта, — ответил лекарь задумчиво. — Вам что-нибудь известно о таких признаках, госпожа Инь? — в его обращении к девушке звучало заметно больше почтительности — спасение его жизни, как и показанные знания, заставили целителя проникнуться к юной воительнице уважением.

— Многие яды могут заставить кожу покраснеть, но я думаю, здесь другое, — уверенно ответила Ваньцин. — Кровь в жилах мертвеца останавливается, и любой телесный жар сменяется холодом, а краснота — бледностью. Здесь, скорее, я должна спрашивать тебя, Се Ган. Не приходилось ли тебе видеть подобное у болящих? — пожилой целитель напряженно задумался, наморщив лоб. Через какое-то время, он заговорил, медленно и с расстановкой, словно подбирая слова:

— Мне припоминается один случай, — он отрешенно поскреб седую бороду. — Он не имеет отношения к больным, но, быть может, что-то значит для нас и наших изысканий. Мой старый учитель однажды рассказывал мне о своем знакомстве с даосским алхимиком Юэ Фансяном из секты Цинчэн. Мудрец Юэ не был известен на реках и озерах ни боевым искусством, ни знанием наук и тайн подлунного мира, но многие последователи Пути и знающие люди уважали его, и гордились знакомством с ним. Причиной тому было занятие, которому Юэ Фансян посвятил жизнь — поиски эликсира бессмертия, — Се Ган перевел дух, собираясь с мыслями.

— Описывая мудреца Юэ, учитель восхищался его неземным видом, подобным облику бессмертных — кожа и волосы его были белы, как снег, глаза блестели, словно алмазы, а телом этот уважаемый даос был строен на зависть любой юной деве, — продолжил свою речь целитель. — Еще одна необычная черта была подмечена учителем случайно, при разговоре — язык Юэ Фансяна был красен, как кровь. Мой учитель даже предложил мудрецу осмотреть его, заподозрив в его языке избыток энергии ян, но даос Юэ отказался. По его словам, эта странность была вызвана несчастным случаем, что произошел при занятиях алхимией, а именно, выпаривании ртути из киноварной руды. Его алхимическая печь была повреждена, и Юэ Фансян вдохнул слишком много ртутных паров. Избыток одного из первозданных металлов способен разрушить человеческое тело, но мудрец Юэ выздоровел, при помощи целителей. Лишь одно напоминание осталось с ним после этого несчастного случая — навсегда изменивший свой цвет язык.

— Значит, в яде присутствовала ртуть, — заключил У Юньлун. — Известны ли вам составы, что содержат ее, госпожа Инь?

— Ртуть в яде — не меньшая чушь, чем золото, — озадаченно ответила Му Ваньцин. — Только редкий дурак станет добавлять в отраву чистые металлы. Я бы сказала, что выпитый этим нищим состав и вовсе не яд, если бы не явный след травы трех звезд — она смертельно ядовита.

Тем временем, вернулся А Чжун, слуга лоянского судьи. Ранее бодрый мужчина был бледен и пошатывался при ходьбе, но плошку, из которой выпаривал отраву, держал крепко. Осторожно поставив опустевший сосуд на стол, рядом с телом, он поклонился своему господину, едва не рухнув при этом лицом вниз.

— Надышался паров, — недовольно заключила Ваньцин. — Я ведь предупредила — держаться от кипящей воды подальше.

— Я так и сделал, юная госпожа, — тихо ответил слуга. — Я развел огонь в северо-западном углу двора, и ожидал, пока выкипит вода, в юго-восточном — не менее, чем в четырех бу[2]. Я снял посуду с огня лишь после того, как пар прекратил идти.

— Быть может, отрава сильнее, чем мы думали? — предположил Инь Шэчи. — И даже малая ее толика, попавшая в легкие посредством пара, опасна.

— Будь оно так, мы все уже были бы мертвы, — возразила Му Ваньцин. — Здесь что-то другое, к яду отношения не имеющее. Трава трех звезд после кипячения и вовсе утрачивает силу — ее даже можно пить, словно чай. Некоторые отравители пользуются этим.

— Как бы то ни было, моему слуге нужно отдохнуть, — промолвил У Юньлун. — Отправляйся в свою комнату, А Чжун, — тот медленно поклонился, и, осторожно ступая, двинулся к выходу.

— Могу ли я побеспокоить вас просьбой осмотреть моего прислужника перед уходом, господин Се? — спросил чиновник. В его голосе, обычно спокойном, прозвучало волнение.

— Конечно, — с готовностью ответил целитель. — Я займусь им, как только мы закончим с мертвецом. А сейчас, давайте взглянем на принесенный А Чжуном сосуд, и выпаренное из отравы. Прошу вас, госпожа Инь, — чуть поклонился он