Польша против Российской империи. История противостояния - Николай Малишевский

Вторая часовня — Георгиевская находится на виленском православном кладбище. При погребении русских воинов, павших в окрестностях Вильны в битвах с польскими мятежниками, возникла мысль увековечить память погибших устройством на их могилах часовни-памятника. На суммы, пожертвованные Государыней Императрицей Марией Александровной и ея Августейшими детьми, а также собранные по подписке и была устроена Георгиевская часовня. Подобно Александровской, и эта часовня представляет вполне художественное произведение византийского стиля. Она поставлена на гранитном пьедестале; на трех наружных сторонах ея, среди колонн, вделаны большие мраморные доски, на которых увековечены имена павших и здесь погребенных воинов. Внутри часовни помещена икона св. Георгия, писанная академиком Тихобразовым. Георгиевская часовня была освящена 25 августа 1865 г.

Одновременно с сооружением в Северо-Западном крае церквей, сюда стали присылать со всех концов России пожертвования церковной утварью, иконами и богослужебными книгами. Пожертвования эти были весьма значительны. По свидетельству «Литовских епархиальных ведомостей», в 1863 г. в одну только Литовскую епархию прислано было разных церковных вещей на 60 тысяч рублей. В тоже время сам граф Муравьев позаботился о высылке во все приходы северо-западных губерний крестиков для новокрещенных младенцев. «Желая содействовать», писал он Литовскому митрополиту Иосифу, «восстановлению между здешним православным сельским населением общепринятого издревле во всей России обычая носить на груди и возлагать при крещении на младенцев наперстные кресты, я уже сделал распоряжение о приобретении для сей цели нескольких сот тысяч простых крестиков из меди и латуни, а также о доставлении мне из С.-Петербурга и Москвы 25 тысяч мельхиоровых крестиков». В этом деле приняла участие и Государыня Императрица Мария Александровна. Она, со своей стороны, пожаловала в каждый из приходов четырех западных епархий по одному наперстному серебряному кресту, а великая княгиня Александра Петровна пожертвовала 1000 вызолоченных крестиков. Литовский митрополит Иосиф, тронутый таким сочувствием русского общества к бедному населению Северо-Западнаго края, предписал духовенству (с. 50) разъяснить прихожанам важное значение этих жертв, как выражающих сочувствие к ним со стороны единоверных и единокровных православных братьев, в том числе самого Государя Императора и всего Царствуюшаго дома.

Заботясь о построении православных церквей, граф М. Н. Муравьев всеми средствами старался улучшить и быт православного духовенства, которое всегда стояло на страже православия и русской народности.

Еще до начала открытого возстания в 1861 г. поляки начали распространять мятежные воззвания между православными людьми, желая склонить их на свою сторону. Тогда Литовский митрополит Иосиф обратился к духовенству с следующим замечательным наставлением: «Эти воззвания и внушения сколько дерзки, столько же и невежественны. Нам указывают на Польшу, но какое нам дело до Польши? Мы русские, дети бесчисленной русской семьи, потомки Св. Владимира, мы родились в России, присягали на верность Русскому Царю. Нас стращают поляками! Не потому ли, чтобы напомнить нам вековые страдания наших отцов, присоединившихся было доверчиво вместе с Литвой к Польше? Нам указывают на униатскую веру! Как будто была или даже могла быть униатская вера? Не была ли уния лишь коварной приманкой для отклонения отцов наших от России и от искони православной церкви? Не была ли эта несчастная уния орудием тяжких терзаний и гонений в течение трехсот лет, пока мы, потомки гонимых, не обрели, наконец, тихого пристанища на лоне России и своей матери православной церкви». В заключение знаменитый архипастырь внушает православному духовенству блюсти в настоящее время с особенным старанием вверенные ему паствы. И надо отдать справедливость, духовенство с честью исполнило долг пастырей русского православного народа. В «Литовских епархиальных ведомостях» за 1863 г. существовал особый отдел: «Страдания православного духовенства Литовской епархии от польских мятежников», из котораго видно, что повстанцы разными средствами принуждали священников к присяге своему мнимому правительству, грабили их, подвергали всевозможным унижениям и оскорблениям, а трех достойных пастырей, Прокоповича, Ропацкого и Конопасевича даже повесили, но ни один православный священник во все время восстания не изменил своему долгу.

Граф М. Н. Муравьев вполне оценил самоотверженную деятельность православного духовенства и принял все меры (с. 51) к улучшению его быта. С этою целью он исходатайствовал для духовенства северо-западных губерний 400 тысяч руб. ежегодной прибавки к его жалованию, что весьма значительно увеличило содержание священников, как городских, так и сельских. Первые стали получать до 400 руб. в год, а вторые не менее 220 руб., между тем как прежде некоторые из них получали по 80 руб. в год. Затем граф Муравьев обратил внимание на церковные земли, имеющие такое важное значение в жизни сельского духовенства. «До сведения моего дошло, — пишет он в одном циркуляре, — что церковныя земли православных причтов, а нередко и самые усадьбы, находятся далеко от церквей, так что священно- и церковнослужители вынуждены бывают ездить туда за несколько верст. Имея в виду, что, кроме неудобства, подобные отводы земель делались с умыслом польскими помещиками во вред православию, и обращая на это внимание В. П., покорно прошу немедленно распорядиться, по приведении всего вышеизложенного в известность, если по каким-либо причинам не может вся земля быть прирезана близ церквей, то во всяком случае усадьба, с некоторым количеством огородов для священно- и церковнослужителей, должна быть непременно отведена близ самых храмов». Вследствие этого распоряжения земельные угодия православного духовенства значительно улучшились. Наконец, граф Муравьев охотно давал средства на улучшение духовных учебных заведений, как мужских, так и женских. Все эти меры не только улучшили материальное положение православного духовенства, но и способствовали подъему его духа.

Заслуги графа М. Н. Муравьева пред Россией по распространению образования в Северо-Западном крае в русском духе поистине громадны.

Никто не будет отрицать, что и до 1863-1865 гг. не было сделано усилий к тому, чтобы дать школе Северо-Западнаго края русский характер. Об этом думали многие и кое-что было сделано в этом направлении. Но до Муравьева в распоряжении школы не было наиболее сильного средства воздействовать на учащихся в русском смысле. Литовский святитель Иосиф еще в 1830 г. указывал на это средство. Непременно, писал он, нужно наполнить светские училища одно за другим русскими (с. 52) учителями, а между тем распорядиться, дабы обучающиеся в ведомстве Виленского университета не могли быть учителями, разве продолжая некоторое время учение в русских университетах. Но это глубоко верное замечание по разным причинам осталось в свое время без исполнения, и школа Северо-Западнаго края, по преобладанию в преподавательском ея составе поляков, оставалась польскою. При М. Н. Муравьеве личный состав преподавателей во всех ученых заведениях края радикально изменился: место поляков заняли в училищах русские. Мера эта, имевшая огромное значение в деле воспитания здешнего юношества, требовала, само собой понятно, притока в школы весьма значительного числа способных, знающих, деятельных и вполне благонадежных кандидатов. И таких кандидатов М. Н. Муравьев нашел достаточное количество. Назначением 50% дополнительного жалованья к получаемым учителями окладам, назначением двойных прогонов и полугодовых окладов для русских преподавателей, вызванных из русских губерний, устранены были затруднения к приисканию новых учителей, и учебный 1864-1865 г. мог начаться при возобновленном чисто русском составе. Вместе с этой капитальной мерой приняты были и другие, направленные к той же цели. Как известно, в первой половине года масса учащихся р.-католическаго исповедания с учителями и законоучителями-ксендзами в некоторых местах оставили учебные заведения, чтобы примкнуть к мятежным шайкам. Большинство их не вернулось в учебные заведения, и ряды обучающихся р.-к. исповедания сильно поредели. Ряды эти стали пополняться преимущественно православными, детьми лиц прав, исповедания, как прибывших в край на службу, так и местных уроженцев. М. Н. Муравьев со своей стороны горячо желал увеличения количества православных в учебных заведениях и, имея в виду, что многие родители нуждаются в средствах дать воспитание своим детям, в 1864 г. передал в распоряжение Попечителя округа 5000 руб. для раздачи беднейшим ученикам прав, исповедания, обучающимся в гимназиях и уездных училищах округа. С началом 1863-1864 уч. гг. не только было прекращено преподавание польскаго языка в русских учебных заведениях, но и Закон Божий р.-кат. исповедания ксендзы обязаны были начать преподавать по-русски. Место исчезнувшего из заведения польского языка занял язык русский, который и стал обыкновенным разговорным языком всех учащихся без различия вероисповеданий (с. 53). Благодаря этим и другим такого же рода мерам, учебные заведения вышли из прежнего фальшивого положения и стали на твердую русскую почву, а православные ученики, усилившиеся теперь в числе, вышли из прежнего страдальческого положения и поднялись нравственно.