Дублин - Эдвард Резерфорд

По дороге из Уиклоу они увидели повешенного на мосту Конала. Почерневшие останки его тела до сих пор болтались там. Они остановились, чтобы выразить почтение.

— Это мог быть любой из нас. В особенности ты, Финн, — сказал один из Бреннанов.

— Знаю, — мрачно ответил Финн.

— Жутко смотреть на такое.

— Да уж, — согласился он, испытывая тайное наслаждение при виде столь полного уничтожения Конала Смита. — Ужасно!

Они вернулись домой подавленными, но как герои.

Только два человека во всем Ратконане не желали смотреть на Финна с уважением. Как ни удивительно, но одним из них оказался старый Бадж. Он знал, что Финн спас его дом, а может, и саму жизнь. И Финн считал, что старик должен хотя бы испытывать благодарность. И хотя старый Бадж ненавидел все то, за что выступали бунтовщики, и ничуть не колебался, отправив на виселицу Конала Смита, все равно в глазах старика было теперь нечто… нечто такое, что не нравилось Финну, когда взгляд старого землевладельца-протестанта останавливался на нем. Конечно, это было скрыто. И никаких слов не было сказано. Но взгляд оставался тем же: в нем светилось древнее, инстинктивное отвращение, которое люди чувствуют к предателю. Но ведь он был англичанином! Это было нестерпимо.

А вот Дейрдре ничего не оставила невысказанным. Как только Финн вернулся, она нашла его.

— Думаешь, я не знаю, кто ты таков? — прошипела она. — Я знаю, что ты сделал!

— Ничего ты не знаешь! — осадил ее Финн.

Она ведь и вправду ничего не могла знать. Просто невозможно было, чтобы она что-то знала. Но она знала.

— Иуда! — бросила она.

Конечно, это не имело значения. Никто ей не поверил. Люди думали, что она просто слегка повредилась в уме от горя. Но это не мешало Дейрдре, очутившись поблизости от Финна, шипеть:

— Змеюка!

Но он не чувствовал себя виноватым. Он сделал то, что хотел сделать. Однако за презрение, которое испытывала к нему Дейрдре, он ее ненавидел.

Ее младшие сын и дочь до сих пор жили в деревне, и они тоже смотрели на него гневно, хотя другие люди, включая и тех, кто попал вместе с ним в тюрьму, твердили всем, что Дейрдре ошибается. И вскоре Финн увидел в ее взгляде не только гнев, но и сомнение. Обвинения, предположил он, скоро прекратятся. Но поскольку Дейрдре явно намеревалась настроить против него все семейство Смит, Финн прекрасно понимал: она постарается и Бригид настроить против него.

Он не был уверен в своих чувствах к Бригид. Она уехала так много лет назад, и он лишь изредка видел ее, раз в год или около того, когда она навещала родителей. Она не была женой Патрика Уолша, а всего лишь любовницей, и Финн полагал, что это делает ее не такой уж важной особой.

Конечно, она была известной фигурой на сцене в Дублине. А это уже кое-что. Прожив много лет в доме Уолша, она и держалась как леди, хотя, без сомнения, хорошим манерам она отчасти обязана сцене. Но каковы бы ни были причины, решил Финн, ему совсем не нравится, ничуть не нравится то, что она приезжает в Ратконан с таким видом, будто совершенно не похожа на людей вроде нее же самой, а ведь эти люди в глазах Господа и любого разумного человека наверняка получше, чем она.

Что до Уильяма, то Финн до сих пор не был уверен, как оценивать этого юношу. Он жил в Маунт-Уолше, в доме его семьи. Бог знает, сколько он должен иметь денег. А теперь он возвращался в Дублин. Финн никогда не слышал об Уильяме ничего ни от Конала, ни от Патрика и заметил, что, когда они говорили о восстании, Патрик обязательно отсылал парня. Значит, пришел к выводу Финн, этот молодой аристократ принадлежит к совершенно другому миру, недоступному его пониманию, а потому не представляет для него интереса.

Бригид с Уильямом приехали вечером и сразу ушли в коттедж. Немного погодя молодой человек вышел наружу. Финн наблюдал за ним. И гадал, пойдет ли Уильям в большой дом, он ведь был аристократом. Там сейчас находился только старый Бадж, хотя Иона Бадж, вернувшийся после приключений в Уэксфорде, был где-то неподалеку со своими йоменами. Но молодой человек просто немного прошелся по тропе, что вела в долину, постоял там, глядя вниз, в сторону побережья. Потом следом за ним вышла Бригид. Когда они возвращались в дом, то прошли рядом с тем местом, где стоял Финн. И Бригид повернулась и посмотрела на него. И тут-то он испытал на себе всю силу ее взгляда.

Финн чуть не задохнулся. Вспышка света в этих волшебных зеленых глазах, остановившихся на нем: этот взгляд лишал дыхания любого мужчину. Финн ожидал увидеть боль, гнев, ярость из-за того, что он убил ее отца. Но хотя все это и вспыхнуло на долю мгновения, во взгляде Бригид все чувства слились в нечто совсем другое.

Брезгливость. Она смотрела на Финна так, словно он был какой-то грязной, тошнотворной тварью, выползшей из-под земли. И это на него, Финна О’Бирна, она так смотрела, словно не желала запачкать свои туфельки, наступив на него! А потом они с молодым человеком ушли.

Всю эту ночь Финн О’Бирн раздумывал о том, как с ним обошлись.

Бригид и Уильям уехали утром. Между Ратконаном и Дублином было не совсем спокойно, но Бригид так спешила вернуться к детям, что была полна решимости более не задерживаться. Они с Уильямом решили выбрать дорогу, которая вела через возвышенность. Хотя вряд ли им могли встретиться какие-нибудь нарушители порядка, Уильям имел при себе меч и пистолет, а Бригид под дорожным плащом спрятала красивый кинжал, маленький, но полезный. Впрочем, куда важнее было то, что ехали они на хороших лошадях по отличной дороге.

Прошел всего час после их отъезда, когда Провидение вдруг улыбнулось Финну О’Бирну. Приехали Иона Бадж и дюжина его йоменов. Финну понадобилась лишь пара минут, чтобы осознать, что это могло значить. И, придумав какой-то предлог для того, чтобы пойти в большой дом, Финн без особого труда сумел незаметно поговорить с офицером. Когда он закончил, Бадж задал ему несколько коротких вопросов:

— Так молодой протестант, сын лорда Маунтуолша, ни во что не замешан? Мне бы не хотелось арестовывать сына столь могущественного человека.

— А это и не нужно. Он ничего не знает. Я заметил, что они говорят обо всем, что касается бунта, только тогда, когда его нет в комнате. Думаю, они просто его использовали как предлог, чтобы поехать в Уэксфорд, — добавил Финн.

— Значит, Бригид Смит — дочь Конала Смита, да еще и женщина Патрика Уолша?

— Да, и именно он дал приказ Коналу о начале бунта здесь, в Ратконане.

— Ты сможешь свидетельствовать против нее? У тебя есть доказательства ее реальной причастности?

Финн замялся:

— Свидетельствовать? Нет. Вы ведь обещали меня не впутывать. Кроме того, мне не в чем поклясться, кроме того, что она была с Патриком. Но я уверен, она замешана. Должна быть. Если вы ее хорошенько допросите, — с наслаждением добавил он, — то кто знает, что можно из нее вытрясти?

— Я об этом подумаю, — сказал Иона Бадж.