Дендрофобия - Наталья Горская

А пока Россия погружена в хаос и столь ослаблена, что никто не уверен, дотянет ли она до нового века. Очень немногие её граждане могут вести добропорядочный образ жизни, а не выживать. Оказывается, очень немногие могут позволить такую «роскошь», чтобы и в достатке жить, и достоинство не уронить. Кто-то предпочитает достоинство достатку, кто-то делает выбор в пользу достатка, отодвинув в сторону достоинство.

Так или иначе, но преступность вошла в жизнь достаточно большого числа граждан. Хотя и не все люди, совершающие те или иные правонарушения, принадлежат к мафиозным кругам, но «круги» эти постоянно кружат среди них, подобно огромной хищной акуле, заставляя одних идти к себе в услужение, выкачивая деньги из других и запугивая третьих. Ненасытная и практически неуязвимая, современная организованная преступность проглатывает фабрики, кооперативы, недвижимость, источники сырья, рынки валюты и драгоценных металлов. Что там «воры в законе» 30-ых годов на её фоне? Куда там до современного госворья всем этим «правильным»! Это вам не «вагонами воровать», как хвалился своим псевдо-папашкой герой легендарного фильма «Место встречи изменить нельзя». Грабят уже целые города! Разворовывают сразу по несколько предприятий, из государственного бюджета берут миллиарды, как из собственного кармана! Организованная преступность шагает по стране семимильными шагами. Если в 1991 году ей принадлежала четверть российской экономики, то в 1992 – уже одна треть, к середине девяностых – половина.

Прослеживается тенденция к восприятию российской организованной преступности не как совокупности относительно разрозненных преступных организаций, а как некой единой монолитной силы, возглавляемой чуть ли не бывшими сотрудниками силовых ведомств. Делается вывод о большей опасности, изобретательности и беспощадности российских преступных организаций по сравнению с преступными сообществами других стран (колумбийских картелей, китайских триад, сицилийской мафии) в силу имеющегося у преступников опыта противостояния тоталитарной политической системе. Делаются предположения о возможной связи русской мафии с процессом утечки из России ядерных материалов и оружия, об установлении российскими преступными организациями криминальных связей с преступными формированиями других стран как процессов создания некоего «мафиозного мира». Наконец, делается вывод о крайней опасности процессов становления преступности для наметившейся демократизации российского общества и их способности привести к становлению нового националистического или тоталитарного режима, вплоть до превращения России в криминальную сверхдержаву.

Не все разделяют эти волнения. Звучат даже ноты гордости за нашу преступность, раз она признана «самой-самой» в целом мире – хоть в чём-то мы продолжаем оставаться «впереди планеты всей». Даются оптимистические оценки из уст некоторых «аналитиков», что вот-де организованная преступность в современной России выполняет позитивные социально-экономические функции, предоставляя альтернативу неэффективно работающим государственным институтам, призванным обеспечивать выполнение гражданско-правовых обязательств и разрешать споры. Российский преступный мир превратился в единственную силу, способную обеспечивать стабильность, предоставляющую помощь в «выбивании» долгов, гарантии выплаты процентов по банковским ссудам и эффективно разрешающую споры о правах на собственность. Как истинный санитар леса, он взял на себя юридические и карательные функции государства. Государства, которое уж от всего открестилось! Которое теперь облегчённо охает, когда граждане сами очищают от снега улицы городов, потому что оно даже это не может осилить.

Конечно, с таких позиций ОПГ в России представляют собой «крайнюю форму капитализма», учитывающую лишь интересы, связанные с материальной выгодой, и игнорирующую такие социальные «пережитки и комплексы», как нормы закона и морали. Они видятся наиболее прогрессивными общественными силами, так как являются движущей силой процесса первоначального накопления капитала и становления рыночной экономики! Слышны и такие заявления, что преступность является своего рода индикатором административных нарушений. К примеру, как только у администрации какого-либо города или области появляются коррупционные доходы, тут же рядом возникают криминальные авторитеты, вымогающие эти средства. Как вообще криминал получает доступ к бюджетным деньгам? Всё очень просто: авторитеты сразу берут на заметку коррупционеров, присваивающих выделенные казной средства, планируя получить свой процент. Идеальная связка: жертва молчит, потому что какой же «расхититель социалистической собственности» из мэрии додумается заявить вслух о своих махинациях, а криминал получает свою долю. Тоже молча. Город чахнет, как при запущенном тяжёлом заболевании, но это только его проблемы – ведь именно такая философия сейчас у нас во всём. Заикнись о бездорожье или не вывозе мусора в конторе, которая якобы занимается решением данных вопросов, и непременно услышишь: «Это только ВАШИ проблемы, а не НАШИ. У нас и без вас проблем невпроворот!». Все словно бы проворачивают какие-то свои делишки на работе, забив на саму работу!

Кто должен был заниматься проблемой растущей не по дням, а по часам преступности, наплевали на неё. Не на преступность, которая уж никак не потерпит наплевательского отношения, а на проблему: авось обойдётся, пронесёт – и не из такого выныривали! Что в подготовке к отопительному сезону, что в противостоянии разрушающим общество тенденциям – всюду царит наш Авось Иванович. И вот не пронесло. Теперь ищут «механизмы криминализации общества и причины эскалации преступности» в современной России, диссертации на эту увлекательнейшую тему строчат. Обвиняют рыночные преобразования, которые проводились в экстренном и форсированном порядке и «были основаны на некритично принятом положении о самодостаточности рынка как регулятора общественных отношений». Призывают к ответу «игнорирование социальной составляющей преобразований в обществе, приведшее к распаду традиционных нравственных ценностей и отсутствию насаждаемых легалистским обществом новых ценностных установок», в результате чего значительное влияние на процессы формирования подрастающего поколения стала оказывать преступная среда.

Отношение власти к народу как к объекту наживы, а не субъекту воздействия, привели к тому, что не были предсказаны и вовремя скорректированы тенденции преступного реагирования на изменения привычного образа жизни. Да что вы говорите! А как же быть с обычными деревенскими старухами, которые ещё в Перестройку предсказывали, что безработица, подкреплённая массированной пропагандой алкоголизма, приведёт страну к состоянию той подворотни, в которую даже днём будет страшно зайти, чтобы не получить нож в бок? Потому что это было очевидно. Это знал любой крестьянин с семью классами образования. А теперь учёные мужи плечами пожимают: «Невероятно! Мы не просчитали, чем всё кончится! Мы не подумали, куда пойдут бывшие комсомольские и партийные работники, которые не заняли новых постов в системе государственной власти, но сохранили связи с государственными органами и чиновниками. Мы не догадались, куда денутся бывшие спортсмены и военные, которых на преступный путь толкнуло отсутствие иной специальности и, следовательно, возможности законным путём зарабатывать деньги». Что им можно ответить? Вы на свои посты назначены не думать и не догадываться, а знать. Знать элементарные законы развития и жизни общества.