Последние часы. Книга II. Железная цепь - Кассандра Клэр

Лишь после наступления темноты Томас, Кристофер и Анна вышли из дома. Резко похолодало, и изо рта у них при дыхании вырывались облачка пара. Заметив Ариадну, Томас и Кристофер обменялись недоумевающими взглядами, но все же приблизились к ней. Они желали ей доброго вечера и повторяли, как храбро она сражалась с Левиафаном. Ариадна едва слышала их слова. Она кое-как отвечала из вежливости, но внимание ее было поглощено Анной, которая остановилась на ступенях, чтобы зажечь сигару.

Она хотела, чтобы Анна спустилась с крыльца. Хотела взять ее руку, прямо здесь, на улице, на глазах у Кристофера и Томаса. Но мальчишки уже распрощались и зашагали прочь; звук их шагов и болтовни быстро стих вдали, и фигуры скрылись в тумане.

– Ари, – приветствовала ее Анна, спустившись с крыльца. Кончик ее сигары был алым, как рубиновая подвеска. – Решила прогуляться?

– Я хотела увидеться с тобой, – ответила Ариадна. – Я подумала, что, может быть, нам…

– Отправиться в Комнату Шепота? – Анна выпустила кольцо дыма и несколько секунд смотрела ему вслед. – Боюсь, сегодня я не смогу. Завтра вечером, если ты…

– Я надеялась, что мы сможем пойти к тебе в квартиру.

Анна ничего не ответила; она по-прежнему не отрываясь глядела на колечко дыма, постепенно растворявшееся в воздухе. Она похожа на солнце, подумала Ариадна: солнце кажется таким теплым и ласковым, и когда лучи его касаются твоего лица, кажется, что оно совсем рядом, но на самом деле оно находится бесконечно далеко.

– Не думаю, что это удачная мысль. Сегодня вечером я занята.

Ариадна подумала, что ей следовало бы предугадать такой ответ. Несколько дней назад Анна вполне недвусмысленно дала ей понять: ни она сама, ни ее жизнь не изменятся ради Ариадны. Но все же она ощутила тупую боль в груди, как будто ее ударили ржавым клинком.

– Сегодня утром, – произнесла она, – во дворе Института, когда на нас напало первое щупальце, ты загородила меня своим телом.

Тонкие брови Анны слегка приподнялись.

– Правда?

И Ариадна поняла, что Анна все помнит. Она, наверное, дюжину раз прокручивала в памяти этот эпизод. Анна забыла в тот момент о самообладании, и на лице ее был написан неподдельный страх, когда она дернула Ариадну за руку, оттолкнула ее прочь, обернулась к Левиафану с кнутом в руке.

– Не притворяйся, ты все помнишь, – сказала Ариадна. – Ты готова защищать меня ценой собственной жизни, но простить меня не желаешь. Я спросила тебя тогда, у ворот…

Анна вздохнула.

– Я не сержусь на тебя, не пытаюсь тебя наказать. Просто я счастлива и довольна жизнью. Я не хочу ничего менять.

– Может быть, ты и не сердишься на меня, – пробормотала Ариадна. Она вдруг осознала, что на глазах у нее выступили слезы, и поморгала, чтобы стряхнуть их. – Но я сама на себя зла. Я не могу простить себя. У меня была ты… твоя любовь… и я отвернулась от тебя, отказалась от любви из страха. Возможно, с моей стороны было самонадеянно думать, что я смогу все вернуть, что ты до сих пор любишь и ждешь меня, но… – Голос ее дрогнул. – Я боюсь, что именно из-за меня ты стала такой, как сейчас. Недоступной, холодной и твердой, словно алмаз.

Забытая сигара тлела в пальцах Анны.

– Не слишком лестная характеристика, – легкомысленно произнесла она. – Не могу согласиться с тобой.

– Я бы стерпела, если бы ты не любила меня, но ты даже не хочешь… тебе даже не нужна моя любовь. А это слишком больно. – Ариадна в волнении сплела пальцы. – Больше не проси меня о встречах в Комнате Шепота.

Анна пожала плечами.

– Как тебе будет угодно, – ответила она. – Тогда я лучше пойду – ты знаешь, я не люблю заставлять даму ждать.

Ариадна не стала смотреть вслед той, которую любила; она знала, что не вынесет этого. Она быстро зашагала прочь и завернула за угол. Поэтому она не видела, что Анна прошла по Керзон-стрит лишь несколько ярдов, потом бессильно опустилась на ступени крыльца соседнего дома. Швырнув сигару в снег, Анна уронила голову на руки и сидела так долго, молча, с сухими глазами, не замечая пронизывающего холода. Плечи ее содрогались от безмолвных рыданий.

Люси казалось, что прошла целая вечность, прежде чем в доме все стихло. Поскольку раненый Габриэль лежал в лазарете, Сесили и Александр остались ночевать в Институте. Во время ужина Люси развлекала Александра, позволила ему забраться на стол, кормила его пирожными. Уже некоторое время назад она уяснила, что в критические моменты следует заниматься маленькими детьми, и тогда никому не придет в голову задавать тебе неудобные вопросы.

В конце концов настала минута, когда Люси смогла уединиться у себя в комнате. Она слышала, как вернулся с Керзон-стрит Кристофер, слышала чьи-то голоса в библиотеке, поэтому на всякий случай закрылась изнутри, придвинула к двери кресло и начала собираться. Она представления не имела о том, что следует надеть юной леди, собирающейся посетить дом малознакомого чародея и принять участие в ритуале черной магии. Поразмыслив, она решила взять с собой несколько теплых шерстяных платьев, свой любимый топорик, пять ангельских клинков, броню и купальный костюм. Кто знает, что может случиться, а Корнуолл все-таки находится на берегу моря.

Люси оставила на туалетном столике записку, адресованную родителям, взяла чемодан и на цыпочках вышла из комнаты. В коридорах Института было темно и тихо. Отлично, подумала она; видимо, все уже спят. Совершенно бесшумно она спустилась в цокольный этаж и прокралась в Святилище.

Зал был ярко освещен. Все канделябры горели, и по стенам метались дрожащие тени. В центре Святилища, на смертном одре, накрытом белым муслином, в окружении множества белых свечей, лежало тело Джесса. На одре около тела были разложены квадратные куски пергамента, на каждом из которых была изображена руна; большинство рун были траурными, но некоторые означали честь и храбрость в бою.

Безмолвные Братья хорошо выполнили свою работу. Люси была рада тому, что в Святилище не допускали посторонних. Ей не нравилась мысль о том, что чужие будут глазеть на тело Джесса – для них он был всего лишь диковинкой, а для нее любопытство посторонних было оскорбительно.

Люси поставила чемодан на пол у двери и медленно подошла к одру. На груди у Джесса покоился меч Блэкторнов, руки были сложены на эфесе. Глаза его скрывала белая шелковая повязка. Это зрелище заставило ее похолодеть от ужаса; сейчас он действительно выглядел мертвым, хотя у нее ни разу не возникало подобного впечатления при виде гроба в Чизвик-хаусе. Кожа его казалась фарфоровой, тонкие черные брови выделялись на белом лбу. Прекрасный принц-фэйри, подумала она, он спит в гробу, подобно Белоснежке, не живой и не мертвый…

Люси сделала глубокий вдох. До прихода Малкольма ей нужно было кое-что проверить. Она не сомневалась в том, что Джесс полностью избавился от Велиала, что в этом теле не осталось ни малейшей частички «сущности» Принца Ада. Малкольм не спрашивал ее об этом – возможно, ему это просто не пришло в голову. Разумеется, он не согласился бы воскресить Джесса, если бы в результате Велиал получил «лазейку» для возвращения на Землю.