Время нарушать запреты - Марина и Сергей Дяченко

Вздрогнула, крест сотворила. И снова вспомнила, куда Мыкола ключ от замка спрятал.

Фу ты, химерия!

– А я так думаю, – вздохнула она. – Друг нам кнеж Сагорский или ворог? Ворог, ясное дело! Так можно ли условия его сполнять? Если ему Мацапура мертвым нужен, то, выходит, нам…

Не договорила. Аж не по себе стало.

«Вызволи-и-и-и!»

– Нужен он нам, – хмыкнул Мыкола. – На пале нужен! Вот только пусть расскажет, что надо! Может, сейчас железо накалить да поговорить по душам с извергом этим?

Усмехнулся, на брата младшего взглянул. Кивнул Петро-молчун, соглашаясь, подмигнул Ярине.

Но не ответила девушка. Думала. И странные мысли в голове кружились.

Ой, странные!

– Понимаете, хлопцы, кнеж Сагорский – не просто чаклун. Камень у него имеется – красный. И у Мацапуры такой же – на цепи. Не знаю, чего это значит…

– Ска-ажет! – протянул Еноха-старший. – Все скажет!

– Погоди! Выходит, кнеж ведает, в чем тайна Мацапурина? Ведает – и жизни его лишить желает. Чтобы или он погиб, или… Или я! И чтобы вместе мы не…

Вместе – что? Растерялась панна сотникова. Но ведь так и выходит! Для чего кнеж ее в клетке к Мацапуре послал? Чтоб она его – в клочья, или он ее – со звонницы на плиты звонкие!..

И опять почудилось: «Вызволи-и-и!»

Качнул головой Мыкола, встал, из кубка прихлебнул.

– Пустое это, Яринка! Чего гадать-то? И Мацапура ворог, и кнеж ворог. Одно плохо – мало нас. И еще магия эта клятая… Ну, ничего, взял я с собой Спаса икону. Как из дому уходил, снял со стены да под рубаху спрятал. Завтра на забороле выставим, нехристям этим на страх!

Не ответила панна сотникова. Доброе дело – икона, да поможет ли? Небо рушится, мир в пропасть неведомую вот-вот вытечет…

Знать бы, чего кнеж задумал! Но только этого мало. Как помешать? Супротив одного колдуна-лиходея другой нужен. Если бы Денница…

Нет! Вздохнула Ярина, закусила губы. И вспоминать не станет. Все плохо выходит. Те двое, кнеж с Мацапурою, колдуны. А Денница кто таков? И подумать страшно!

Подошел к ней Мыкола, по плечу погладил.

– Я вот чего тебе, Яринка, скажу…

Да вот не сказал.

Грянул выстрел, эхом от стен отразился.

* * *

– Ворог! Ворог в замке!

Хведир! Его голос!

Взвился Мыкола, топнул ногой об пол, да так, что гул пошел.

– Ах ты, чорт с дьяволом и всех бесов клятых кагал! Хватай пистолю, Яринка!

Поймала на лету. Мыкола уже рушницу-фузею на плечо закинул, у Петра – гаковница в руках.

А в коридоре шаги. Ближе, ближе. Бежит кто-то.

– Ворог!

Так это же пан бурсак!

– Ты чего здесь, дурень безголовый? – гаркнул Мыкола. – Чего стражу покинул? На забороло беги!

– Так ведь… Внутри они! Наверху, где зала. Я шум услыхал, поднялся…

– Беги!!!

Сгинул Хведир. Чертыхнулся Мыкола от души, к панне сотниковой обернулся.

– Зала? Где это?

Задумалась Ярина. Не иначе, Зал Грамот, где они с Мацапурой на солнце смотрели.

– По лестнице. Той, что налево.

– Вперед, Петро! А ты, Яринка, не спеши – ногу береги. Кого чужого дорогой увидишь – лупи из пистоли! Ну, с богом!

Пока бежала, пока по ступенькам карабкалась, десять раз падала. Кривилась от боли, ругалась черно. Ах ты, калека безногая! Ведь хлопцев-то всего двое! Пока она доползет…

Остановилась на миг – дух перевести. Прислушалась. Не палят ли? Нет пока. А вот голоса…

– Не стреляйте! Не стреляйте! Свои мы!

Свои? Скривилась панна сотникова, дернула носом. Знаем, какие свои по ночам в фортецию забираются!

– Не стреляйте, панове!

А ведь знакомый голос!

– Это я… Я, Гринь чумак из Гонтова Яра!..

Что-о-о-о?!

Вначале не разобрала ничего. Не горели в зале свечи, а из окон стрельчатых только тьма сочилась. Енох-братьев, правда, разглядела. Вот они, у входа.

– Ты, Яринка? Ну, добре! А ну-ка ходите сюда, панове! Да смирно, не то свинцом накормим!

Панове? Всмотрелась панна сотникова в темноту. Точно – трое! У самых кресел собрались, которые для кнежа с кнежной выставлены. Да трое ли? Двоих – видно, а вот третий…

– Это я! Я! Не стреляйте!

Гринь!

Подошел, наткнулся грудью на фузейное дуло, замер.

– Эге, земляк, значит? – недобро проговорил Мыкола. – Слышь, Яринка, не тот ли это чумак, что хлопцев под пули Юдкины подвел?

Поняла Ярина – всего миг жизни чумаку остался. Поняла – заспешила.

– Погоди, Мыкола! Погоди!

– Годить? Да чего годить-то? Юдку Душегубца упустил, так хоть этого…

– Не надо! Не надо братика!

Замерла Ярина. Застыла. Протопали по плитам каменным маленькие ножки.

…Топ! Топ! Топ! Топ!

– Не убивайте братика! Хороший он!

– Тьфу ты! – даже сплюнул Мыкола, рушницу опуская. – Уходи, хлопчик, от греха!

– Это не он! Не он! Это я их в замок провел! Через стену! Там тонкая пленочка!..

И снова шаги – легкие, женские.

– У нас нет оружия, господа. Пожалуйста, выслушайте нас! Я – Сале. Вам, наверно, про меня рассказывали?

Ярина только вздохнула, ушам своим не веря.

Сале!

Ведьма Сало!

Ну и дела!

* * *

Запалили свечи, осмотрелись.

Чортов ублюдок! Ты?

Даже не узнала его панна сотникова. Он? Помнила, каким был, когда его Мацапура-злыдень на закорках нес. На вид года три было тогда байстрюку. Меньше даже. А теперь…

– Ну, то чем обязаны, панове?

Переглянулись Гринь с ведьмой.

– Мы… Мы хотим…

– Я! Я скажу!

Шагнул вперед бесов байстрюк. Ручку поднял – четырехпалую.

Вздрогнула Ярина.

– Я скажу! Это я попросил братика и тетку Сале сюда приехать. Я тут главный!

Не выдержал Петро – ухмыльнулся. Даже Мыкола не удержался, головой покачал.

– Справный отаман ты, хлопче! Силен фортеции брать! Ну, знакомы будем! Еноха я, Мыкола Лукьяныч. А ты кто будешь?

– Я? Я – Денница.

Холодно стало Ярине. Он! Совсем другой, непохожий, но он! Сколько же времени прошло? Месяц, чуть больше? Или меньше?! А на вид хлопцу все семь лет будет. И лицо изменилось. Уже не страшное…