На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

– В смысле – Антон сказал? Наверное, он вас разыграл, – пожала плечами я. – Или…

Тут сердце у меня ушло в пятки – а вдруг он сам меня бросил?!

Я, никого не слушая, схватила сумку и бросилась к себе в комнату. Нашла старый Нелькин телефон и трясущимися руками вставила свою сим-карту, чтобы позвонить Антону и выяснить, что случилось. В дверь долбили, но открывать я не спешила.

Едва загорелся экран, как мне пришло сообщение от оператора: «Этот абонент звонил вам 34 раза. Последний звонок был в 20:03». Под «этим абонентом» имелся в виду Антон. А следом еще одно, и еще, и еще…

Мне звонили все: родные, Нина, даже Келла с Филом, были пропущены вызовы с нескольких незнакомых номеров. И никто из них не дозвонился до меня.

Я тотчас попыталась позвонить Антону, но его телефон был отключен. А потом позвонила Журавль, и пришлось взять трубку.

– Катька! Наконец! Где ты весь день таскалась?! – заорала Нинка, да так громко, что я едва не оглохла. – Ладно, это потом объяснишь! Лучше скажи мне сейчас: ты что, бросила Тропино? – в ее голосе звенело неподдельное восхищение. – Чума! Офигеть, мать! Да ты крутая! Как ты его сделала, а! Он мне несколько часов уже мозг выносит!

И она расхохоталась.

– Я ничего не понимаю, – сердито сказала я. Тяжесть с груди упала – значит, дело не в Антоне. Что произошло, я так и не могла понять. Однако очень хотела. Да и неприятное липкое чувство сдавило грудь, будто произошло что-то не слишком приятное.

– А что тут понимать? Получил Тошка твой подарочек. Чуть не сыграл в ящик. Потом осатанел. Только, – в голосе Нины появилась ревность, – почему ты мне ничего не сказала? Я узнала о том, что вы расстались только тогда, когда мне стал названивать этот псих. Почему-то решил, что я все знаю.

Я зажмурилась. Что происходит?!

– Подожди, Нин, – с недоумением проговорила я, падая на кровать. – Какой подарочек?

– Боже, Катька. Кольца.

– Кольца? – прошептала я в недоумении.

– Он получил твои кольца, – принялась втолковывать мне, как маленькой, подруга. И забеспокоилась:

– Ты там чего, нанюхалась от радости и в реальность вернуться не можешь?

– Я не понимаю, какие кольца!

– Те, которые быку в ноздри вставляют! – выдохнула подруга возмущенно. – Нет, серьезно, ты пила или как? Ну, те самые кольца, которые он тебе подарил. Ты же ему их отправила, а мне не сказала, – снова напомнила Нина обиженно. – Тропино сегодня и получил. От курьера. И пошло-поехало.

Подруга говорила что-то еще, а я не слышал ее. Я слышала наши с Антоном приглушенные голоса, которые доносились до меня из прошлого.

– Хочу, чтобы наши кольца были у тебя. Чтобы ты решала, быть нам вместе или нет. Договоримся? Если ты поймешь, что простила, что все в порядке, что согласна быть со мной, отдай мое кольцо. И я все пойму без слов. Или верни оба, если это будет тебя тяготить. Если вдруг поймешь, что ничего не можешь поделать со своим недоверием. Или если твоя любовь уйдет.

– Хорошо, так и сделаем. Если я верну тебе твое кольцо – я доверяю и хочу быть с тобой. Если оба – то… То ты сделал что-то не так, потому что я не могу вот так просто взять и разлюбить тебя.

Выходит, Антон получил кольца и решил, что я его бросила?!

– Подожди! – крикнула я подруге и бросила телефон на кровать.

В ужасе, чувствуя, как сердце покрывается корочкой тонкого темного льда, я бросилась к шкафу и не без труда отыскала шкатулку на самом его дне, в котором хранила эти самые кольца.

Замерла на мгновение, собираясь с мыслями. Открыла.

Кольца были на месте. Лежали на темном прохладном бархате одно возле другого. И ждали своего часа.

Я медленно поставила шкатулку обратно и, не закрывая створок шкафа, схватила телефон.

– Кольца у меня! – заговорила я нервно.

– А? – не сразу врубилась Нина.

– Кольца у меня. Я ничего не посылала Антону. Я его не бросала! – я то говорила тихо, едва слышно, то начинала кричать.

– А кто тогда? – весьма удивилась Журавль.

– Не знаю. Правда. Не знаю…

Я пыталась взять себя в руки. Получалось плохо. Меня охватила прозрачной пленкой паника, и я чувствовала, что еще немного – и расплачусь.

– Не знает она, – недоверчиво хмыкнула Нинка. – Все вообще-то считают, что ты, аки стерва неземная, коварно бросила Клея, а потом отключила телефон и свалила в закат. Представь картину маслом! Клей получает кольца, решает, что ты его бросила. Пытается до тебя дозвониться, не может. Ищет, донимает родственников, начинает промывать голову мне! Катя! Он мне раз восемь звонил! Восемь! Я с ним больше разговаривала сегодня, чем за полгода! Ты где была-то, милая? – поинтересовалась она.

– Я гуляла с Диной! Потом у меня сломался телефон! – в моем голосе весенней капелью звенел страх. – А потом мы попали в аварию…

– Нашла себе подружку, шавку подзаборную, – проворчала Нинка. Ей, как и всегда, впрочем, другие мои подруги не нравились. – Не дружи с ней. Со мной дружи. Эй, Катька, – повысила голос Журавль. – Ты чего, ревешь там?

Я выдохнула.

Надо успокоиться. И связаться с Антоном, все ему объяснить. Он ведь поверит мне? Обязательно поверит.

– Нет. Нин, я должна с ним поговорить. Позже тебе позвоню, хорошо?

– Хорошо, – легко согласилась подруга. – Получается, ты его не бросила? А что тогда произошло-то?! Что за кольца он получил?!

Я уже не успела ей ответить – сбросила вызов и вновь набрала Антона. Его телефон до сих пор был выключен.

Понимая, что пальцы перестают слушаться, я включила компьютер и зашла на свою страничку в социальной сети. Сообщений от Тропинина было много – больше двадцати.

Сначала он был в недоумении.

«Катя, пожалуйста, объясни, что случилось. Только что получил кольца. Те, мои. И не могу дозвониться до тебя. Не понимаю, что произошло?»

Потом злился.

«Катя. Я отлично помню наш разговор о кольцах. И понимаю, что все это значит. Ты меня бросаешь? Отлично, *запрещено цензурой*. Просто отлично! Тогда объясни мне, будь любезна, детка, что все это значит? Буду рад услышать».

Потом был в ярости.

«Ты не могла сказать мне об этом лично? Поэтому исчезла? Все еще считаешь меня поисковой собакой? Зря».

А затем – просто в бешенстве. Горячем, пламенном.

«Ты возьмешь эту гребаную трубку или нет?! Какого черты ты творишь?!»

И в холодном, которое легко можно было спутать со спокойствием.

«Сейчас я брошу все. Сяду на самолет и прилечу к тебе. Жди, Катя».