По следам прошлого - Ольга Савченя

Васоверга хотелось ударить, но вместо этого я приманила духа, который от испуга сжался до размера горошины, и с улыбкой пощекотала кончиком пальца. Дух в ответ на ласку разросся до огромного яблока, а через миг от него отделилось еще несколько духов. Закружив вокруг меня, они бросили свет на черный лаз-нору.

— Я проверю, что там, — сказала я Дароку и стала опускаться на живот. Поняв, насколько нора узкая, добавила: — Постучу три раза ногой, и тогда вытащишь меня. Вряд ли вылезу сама.

Дарок хмыкнул и, по-прежнему сидя на корточках, навалился локтем на стену.

— Своими криками ты уже предупредила о себе того, кто спрятался там. Можешь просто позвать.

Я фыркнула, выдувая пыль из носа, и крепче стиснула зубы. Огрызаться на замечания — только новую пыль глотать. Охарс осветили мне зазубрины на краях лаза. Я ударила по самой большой, но камень был крепким и толстым. Крупная крошка песка впивалась в тело через тонкую ткань штанов и в неприкрытые ничем ладони. Голова без проблем влезла вслед за руками в отверстие, но плечи застревали. Пришлось елозить и, положив кинжал на землю, упираться в стены руками. Зазубрины царапали куртку, давили на тело со всех сторон. Самая крупная больно упиралась между лопатками. Стало легче только тогда, когда пролезла грудь. На локтях я пробралась как можно дальше, но бедра уперлись. Да и лезть дальше не было необходимости.

Клейкая паутина тонкой леской налипла на нос и губы. Я убрала ее и сразу же осмотрела все поблизости. Пауки были. Но не такие, как тот, напоминающий земного тарантула. Крохотные, абсолютно белые, они волнами разбегались от яркого света. Таких замучаешься давить. Я перестала обращать на них внимание и оглядела пространство перед собой. Раскол в скале уходил вперед. Я бы могла пройти по нему боком и, пожалуй, втягивая голову. Я бы могла, но не Дарок…

Минуту — не меньше — я пролежала в тишине. Не двигаясь и почти не дыша, следила за медленными Охарс. Видимо, духам самим было интересно изучить ответвление пещеры. Они то поднимались между стенами, то опускались до самого дна. Иногда быстро юркали в какую-нибудь трещину, реагируя на движение без моей команды, а из чистого любопытства. И, как правило, в трещинах прятались насекомые.

Минуту — не меньше — я пролежала, внимательно разглядывая серо-желтый камень. Просто камень.

Убедившись, что в лазе никого нет, постучала три раза носком сапога по земле. Ощутила, как мгновенно крепкие руки обхватили бедра и потащили. Оставалось лишь уберечь голову от острых зазубрин и перетерпеть отвратительное ощущение. Куртка и рубаха задрались, поэтому по животу словно нождачкой проводили. Я прищурилась и прыснула, когда поцарапала пупок. В этот же миг камень неподалеку вздрогнул и с нескольких сторон вздохнул.

Дарок вытащил меня.

Солнце умирало. Я сидел на расстеленном плаще и не мог оторвать глаз от алого Шиллиар. Разговоры больше не занимали. Ноги пробирала нервная дрожь, челюсти сводило от напряжения. Я кусал губы изнутри, втягивал до боли щеки, водя языком по небу, собирал слюну во рту. На ладони саднила содранная мозоль, а на мизинце кровоточил заусенец. Оторвать его не получилось.

— Ты зря разулся, добрый Кейел, — обратилась ко мне Елрех. Села на своем плаще и принялась распутывать белые волосы. — Нам скоро нужно будет продолжать путь.

Продолжать путь…

Я потер грудь, морщась и глядя на огромное Солнце. Его край вот-вот коснется края Фадрагоса. Вместо того, чтобы обуться, я нетерпеливо стащил с себя куртку. Как можно уйти, не дождавшись Асфи и Дарока? Как можно уйти на всю Луну, чтобы только с новым рассветом вернуться?

Злость смешалась со скопившейся обидой. Я быстро пересел на колени, рывком подтянул к себе свою сумку и вытряхнул содержимое на землю. Принялся ворошить одежду, отделять от нее посуду, разную походную мелочь, вроде иголок и ниток. Я не знал, что ищу среди скупого набора. И понял поздно, что просто пытаюсь остановить смерть Солнца, оттягивая время. Будто от того, что я создам массу препятствий для скорого ухода от скалы, смогу обернуть время вспять — и Солнце помолодеет. Так капризничали дети в Солнечной у соседей, когда родители поздними закатами загоняли их в дом. Так никогда не капризничал я. Даже в детстве.

— Несчастный человек, — протянула Елрех без злости и, присев рядом со мной, стала собирать мои вещи обратно в сумку.

И я не мешал ей. Только смотрел на нее и задавался вопросом: почему она жалеет меня, когда я пытаюсь задержать нас?

— Что-нибудь увидела? — спросил Дарок.

Я выругалась про себя, быстро поднимаясь. Одернула одежду, отряхнулась и закрутилась на месте, пытаясь определиться с направлением. Злость путала.

Руки чесались разнести все вокруг. В последний миг, как Дарок вытаскивал меня, Охарс дружно ринулись за мной следом. После такого сближения глаз со светом тьма превратилась в черную стену с кляксами разноцветных вспышек. Могло ли это создать марево на точке, в которую я смотрела? И я прищурилась. И шорох отовсюду — Дарок тащил меня по земле. Я что-то видела и кого-то слышала. Себя, мираж, камень? Кого?!

— Ничего, — раздраженно ответила я и поспешила дальше по широкому коридору.

Волосы на затылке все чаще изводили. И все реже я чесала его. Хлопала по нему, пыталась вытащить кого-то. Поймать у себя на голове. Нервы достигли предела. Природный тоннель шел под уклоном и глубже уводил под землю. Воздух наполнился сыростью и новыми зловониями. Из-за кислого першило в горле, а от вони тухлых яиц разболелась голова. Камень продолжал следить, но ни я, ни Дарок уже не обращали на это внимания.

— Женщина, мы точно идем к подсказке?

Вопрос усилил головную боль.

— Точно, — соврала я.

Мы не можем вернуться ни с чем. Если мы будем умирать под этой вонючей землей, я сделаю все, чтобы отыскать сундук и доставить хоть немного ближе к поверхности. Ребята вернутся днем и отыщут его. Роми знает о дальнейшем пути и справится без меня. Но я Вестница, и во мне все еще живет зов к мудрецам. Разве Повелители допустят мою смерть?

— Точно, — повторила я.

Мрак казался осязаемым полотном и нехотя расступался перед Охарс. Стоило вытянуть руку туда, где свет не доставал — и рука исчезала. Будто отрублена. Точно так же появлялись перед нами крохотные островки рыже-серого камня в старых водяных разводах, трещинах и следах насекомых, а потом исчезали в черноте, где ничего не существовало: ни потолков, ни стен, ни полов, ни следов. Островки земли и хоть чего-то, напоминающего о жизни, исчезали бесследно.

Мрак был удушливым и тошнотворным.

А еще он дышал.

И двигался, шуршал, бегал…

Бегал почти бесшумно, что раздражало сильнее. Вдруг просто нервы? А если не нервы?..

Иногда до нас гулким эхом доносился писк летучих мышей. Хлопки крыльев, шелест, царапанье стен коготками…