Буря Жнеца. Том 2 - Стивен Эриксон

– По всем правилам, как в И’гхатане? Жду не дождусь.

– В Летерасе нет своего Леомана Кистеня, – сказал Битум, подтягивая ремешок на подбородке. – На троне какой-то эдур. Пьяный, наверное. Сумасшедший. Пускает слюни и распевает песенки. Зачем нам вообще дворец? Можно подумать, там есть что-то интересное. Я бы лучше усадьбы грабить пошел.

– Малазанские солдаты не грабят.

– Ну, мы ж больше не малазанские солдаты? Я хочу сказать, мы ведь сейчас не за империю воюем?

Корик презрительно оскалился на капрала:

– Значит, теперь снова можно обращаться в бешеных варваров, да, Битум? И почему я не удивлен? Мне вот никогда не верилось, когда ты напускал на себя цивилизованный вид.

– Какой еще вид я напускал?

– Ну, может, тебя просто все так воспринимали. Но теперь-то я тебя насквозь вижу. Бандит, Битум, вот ты кто, от тебя только и жди удара в спину.

– Подумаешь, просто вслух размышляю, – сказал Битум. – Все равно Скрип навряд ли позволит нам творить все, что захочется.

– Это я тебе не позволю творить все, что тебе там захочется.

– Я просто чтоб разговор поддержать, Корик, только и всего.

Корик фыркнул.

– Решил нахамить собственному капралу, да, Корик?

– Я, капрал, подумываю о том, чтоб тебе всю твою броню в задницу засунуть вместе со щитом. Это как, будет считаться за нахамить?

– Если вдруг обнаружу разницу, я тебе обязательно сообщу.

– Послушай, Корабб, – обратился к нему Флакон, – сейчас меня уже можно не охранять, понимаешь?

Широкоплечий воин рядом с ним покачал головой:

– Сержант Скрипач приказал…

– Неважно, что он приказал. Мы движемся в колонне. По обе стороны от нас – сотни морпехов, так? Потом, я уже почти совсем восстановился, если на нас сейчас нападут или что-нибудь в этом роде, пусть пеняют на себя. Корабб, я здесь в безопасности! И потом, ты меня постоянно лупишь своими ножнами – у меня уже все ноги в синяках.

– Лучше ноги в синяках, чем без головы, – возразил Корабб.

– Не стану спорить.

Корабб кивнул, полагая вопрос закрытым.

Флакон потер лоб. Его никак не отпускало воспоминание о самопожертвовании Клюва. Он не слишком хорошо знал мага. Помнил разве что лицо, а на нем постоянно либо изумленное выражение, либо широкая улыбка – довольно приятный парень, и совсем немногим старше самого Флакона. Для некоторых – для редких избранных – путь к силе был гладок, лишен препятствий, однако опасность от этого никуда не девалась. Легко зачерпнуть слишком много, дать силе свободно течь через тебя.

Пока от тебя, кроме пепла, ничего не останется.

И тем не менее Клюв спас их жизни. Проблема заключалась в том, что Флакон не был уверен, стоило ли оно того. Быть может, жизни восьмисот морпехов и не стоят жизни единственного прирожденного Высшего мага. Чем бы их поход ни закончился, добром оно не будет. У адъюнкта есть Синн – достаточно уже этого. Еще один самородок – только она, по-моему, сумасшедшая.

Адъюнкт, ваш Высший маг – сумасшедшая. Вас в этом ничего не беспокоит?

Он фыркнул.

Корабб этот звук воспринял как приглашение поболтать.

– Взгляни, Флакон, на ужас в глазах этих людей. При виде Охотников за костями сердца их леденеют. Когда мы достигнем ворот, их распахнут прямо перед нами. Летерийские солдаты побросают оружие. Народ поднесет нам голову императора на медном блюде, под ноги станут кидать розы…

– Худа ради, Корабб, хватит уже. Ты хочешь найти на войне славу. Но никакой славы здесь нет. Герои, вроде того же Клюва, умирают. И что они получают в награду? Курган из мусора, вот и все!

Корабб покачал головой:

– Когда умру я…

– Это произойдет не в битве, – закончил за него Флакон.

– Твои слова меня ранят.

– У тебя за спиной Госпожа, Корабб. Ты выйдешь из любой переделки. Оружие будет о тебя ломаться или отскакивать. Твоя лошадь перекувыркнется на полном скаку – и снова встанет на все четыре, а ты удержишься в седле. Да что там, готов поставить все причитающееся мне жалованье, что мы все поляжем, а ты еще будешь жив.

– Думаешь, в городе нам предстоит сражаться?

– Само собой, болван! Более того, я вообще буду удивлен, если мы окажемся за стенами прежде, чем подойдет адъюнкт. Вот тут-то и начнется заваруха, когда придется драться за каждую улицу, и если я в чем-то и уверен, так это в том, что многих из нас поубивают.

Корабб поплевал на руки и довольно потер их одну о другую.

Флакон вытаращил глаза. Этот идиот еще и улыбается!

– Тебе-то бояться нечего, – успокоил его Корабб. – Я ж тебя охраняю.

– Вот повезло!

Хеллиан недовольно хмурилась. Проклятье, ну и толпы же у них на дорогах, раньше вроде так не было? Похоже, очень многолюдный город, и все куда-то бегут по своим делам, не обращая внимания на целую колонну чужеземных захватчиков. Хеллиан все еще жгло острое чувство стыда – она ухитрилась заснуть прямо на поле боя. Хотя ей следовало быть готовой сражаться, а если и не сражаться, то умереть ужасной смертью во вспышке какой-нибудь вонючей магии. А она что сделала?

Да заснула, и все тут. Снилось ей белое сияние и огонь, который не обжигает, а поскольку все заметили, что она спит, то повытаскивали все свои запасы пасты из корня аэба и сначала отбелили себе волосы, а потом еще и броню надраили. Ха-ха. Столь сложно ее еще никогда не разыгрывали, так их растак. Только она не собиралась им поддаваться. Ага, просто сделала вид, что все выглядит как и всегда, а когда солдаты подходили к тому месту, где умер морпех – единственный погибший за все сражение, а сражение, надо полагать, было, иначе вся эта поганая летерийская армия не разбежалась бы, – ну, и она тоже подошла. Бросила в курган пустую фляжку – если для болвана это не почести, то что тогда почести?

Однако понемногу темнело, и луноподобные лица, уставившиеся на них с обочин, выглядели все более странно. Она точно видела, как младенец на руках у тощей старухи показал ей язык, так что ей потребовался весь запас самообладания, чтобы не вытащить меч и не снести паршивцу башку – ну или уши ему надрать, или там защекотать до смерти, – так что очень удачно, что никто не может подслушать ее мысли, а то все бы знали, как она бесится из-за этого розыгрыша, а еще из-за того, что заснула, когда нужно было выполнять сержантские обязанности.

И не просто меч вытащить, а полированный. Захочу – и посрезаю им себе все эти белые волосы. Вот именно, они ведь и мне башку покрасили!

Кто-то споткнулся об ее пятку, и она обернулась вполоборота. Только это был не Нежеляк. Тот горячий темноглазый парнишка, насчет которого у нее были всякие фантазии, а может, судя по тому, как он, встретившись с ней глазами, облизнул губы, и не фантазии вовсе. Головолом. Нет, Мертвоголов.