Крах проклятого Ига. Русь против Орды - Виктор Поротников

Пересвет обратился к игумену Сергию за содействием, желая иметь у себя точно такую же иконку-образок с ликом Богоматери Одигитрии, какая имелась у Сергия. Игумен отправил Пересвета в Хотьковский монастырь, расположенный в пятнадцати верстах от их обители на тихой лесной речке Воре. Там жил инок-богомаз, умеющий создавать дивные образы Иисуса, Богородицы и святых угодников на иконах и настенных храмовых фресках. Из рук этого иконописца получил образок с ликом Девы Марии и сам игумен Сергий.

Пересвет спросил у Сергия, почему хотьковский иконописец так точно воспроизводит на иконах облик Богородицы, неужели ему тоже было чудесное явление. Сергий ответил Пересвету утвердительно, поведав ему, что этот инок и в богомазы-то пошел после того, как Дева Мария явилась перед ним, отвратив его от греховных помыслов. «Богородица не просто предстала перед этим человеком, но наделила его даром живописца», – сказал игумен.

До Хотьковского монастыря Пересвет добирался пешком, где по узкой лесной тропе, где по слякотной дороге, раскисшей от осенних дождей. С собой в дорогу он взял лишь палку, теплый плащ и горсть сухарей. Ослябя посоветовал Пересвету прихватить и нож на всякий случай, мол, будет чем отбиться от дикого зверя или лихого человека. Но Пересвет его не послушал. «Отныне я не стану проливать ничью кровь», – твердо сказал он.

В Хотьковской обители Пересвет задержался на две недели, поскольку тамошний инок-богомаз был завален заказами на новые иконы как от мирян, так и от монастырей и белого духовенства. Иконописец не стал томить Пересвета долгим ожиданием, узнав, что он прибыл к нему по рекомендации Сергия Радонежского. С Хотьковским монастырем игумена Сергия связывала не только дружба с богомазом Стахием. В этой обители были похоронены отец и мать игумена Сергия, которые в старости приняли постриг.

Для создания одной иконы иноку Стахию требовалось от нескольких дней до месяца – все зависело от размера иконы. На роспись маленьких образков времени уходило гораздо меньше, но и к этому делу Стахий подходил со всевозможной тщательностью и прилежанием. Образок, заказанный ему Пересветом, Стахий расписывал три дня. Денег за свою работу инок Стахий не брал, так как считал, что богоугодное дело не терпит звона монет. «Где деньгами звенят, там бесы заводятся», – приговаривал иконописец.

Образок с ликом Богородицы Пересвет нацепил на тонкую серебряную цепочку, которую надел себе на шею. Он чувствовал какую-то непонятную нежность, глядя на этот образок во время утренних и вечерних молитв, эта нежность стала для него и утешением, и осознанием нового начала в его судьбе. Словно вьющееся растение, Пересвет искал какую-то опору в своих душевных терзаниях и угрызениях совести.

Пребывая еще в Хотьковской обители, Пересвет как-то проснулся посреди ночи, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. В келье, где он спал, желтым огоньком горел масляный светильник на подставке в углу. Открыв глаза, Пересвет увидел перед собой знакомый женский силуэт, укрытый длинным белым одеянием до пола. Прекрасные задумчиво-печальные глаза под длинными изогнутыми бровями взирали на Пересвета с глубоким состраданием. Пересвет, лежа под одеялом, смотрел на бледное спокойное лицо Богородицы, обрамленное волнистыми складками красного покрывала с золотой каймой, на ее длинные, чуть подрагивающие ресницы. Он был полон страха и жадного любопытства; живая мать Иисуса стояла возле его постели, было видно, как еле заметное дыхание слегка вздымает платье у нее на груди. Пересвет боялся пошевелиться, боялся произнести хоть слово, чтобы не спугнуть это дивное видение. Тишина давила на него.

Пересвет заметил, как на чистое лицо Богородицы набежала тень, а между бровей у нее залегла тонкая складка. В это мгновение Пересвету показалось, что вот-вот он поймет нечто важное, постигнет какую-то тайну, в чем-то прозреет. Затаив дыхание, Пересвет следил за тем, как Богородица протягивает ему руку и на ладони у нее блестит некий маленький овальный предмет. Рука Пересвета, вынырнув из-под одеяла, устремилась навстречу протянутой руке Богородицы. Все это казалось Пересвету сном до того мига, когда блестящий медальон упал из руки Девы Марии на его ладонь.

С замершим сердцем Пересвет разглядывал серебряный образок на своей ладони, – он сразу узнал его! – это был образок Шуги.

– Откуда у тебя это? – воскликнул потрясенный Пересвет, переведя взгляд на Богородицу. – Это же нательный образок моей невесты!

Богородица молча покивала головой с глубокой печалью на лице. Она жестом повелела Пересвету лечь и укрыться одеялом. Пересвет повиновался, чувствуя, что это неспроста, что за этим должно что-то последовать. Его веки вдруг отяжелели, и течение беспокойных мыслей как-то разом замедлилось у него в голове. Пересвет погрузился в сон, как в холодное вязкое болото, засосавшее его с головой.

Во сне Пересвету привиделось, как он идет по лесу, по кровавому следу израненного разбойника Лодыги. В ушах Пересвета еще звучат предсмертные вопли дружков Лодыги, которых он только что изрубил своим безжалостным мечом. Лодыга оказался ловким малым, он сумел убежать от Пересвета в чащу леса, несмотря на то что у него была рассечена челюсть, вспорот живот и отрублена по локоть правая рука. Пересвет гнался за Лодыгой, как хищник, отыскивая на траве и на листьях папоротника рубиновые капли крови своей жертвы.

Далеко уйти Лодыга не смог, силы быстро покидали его. Пересвет настиг Лодыгу и, наступив на него сапогом, потребовал, чтобы тот сказал ему, где искать тело мертвой Шуги. Лодыга в ответ лишь охал и стонал, сломанная челюсть не позволяла ему внятно произносить слова. Вскоре Лодыга потерял сознание и через несколько минут умер, не приходя в себя. Пересвет воткнул меч в землю и с досадливым раздражением смотрел на испустившего дух злодея, который таким вот способом все же ускользнул от него, унеся в потусторонний мир и ответ на вопрос, терзавший Пересвета. Смерть запечатала уста Лодыги прочно и навсегда. В этот миг Пересвет ощутил свое бессилие перед этой страшной неизбежностью, которая довлеет над всем живущим и произрастающим в этом мире. Смерть неотвратима и всесильна, она может скосить и старика, и крепкого мужчину, и цветущую девушку… Смерть холодна и бесчувственна, невинные жертвы и их палачи одинаково безмолвны, когда на них опускается покрывало небытия.

Пересвет проснулся как от толчка и едва не вскрикнул от неожиданности и страха: с краю на его ложе сидела Шуга в белом льняном летнике с красными узорами на длинных рукавах, ее толстая пшеничная коса была переброшена на грудь. На розовых устах Шуги трепетала милая улыбка. Ее темно-синие чуть удлиненные к вискам глаза глядели на Пересвета с каким-то ожиданием. Прежде чем Пересвет успел что-либо вымолвить, Шуга указала пальцем на свою шею, а затем протянула к нему руку. Пересвет догадался, Шуга хотела, чтобы он вернул ей ее образок. Завороженный взглядом Шуги, Пересвет положил образок на ее ладонь. Ощутив тепло девичьей руки, Пересвет мигом утратил всяческую робость и схватил Шугу за запястье. Однако ощущение реальности происходящего длилось лишь краткий миг. Шуга исчезла на глазах у Пересвета, будто растворилась в воздухе, пронизанном неярким светом мигающего светильника.

* * *