Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

Правительство пыталось найти деньги другими способами. Оно получило скромный кредит от лондонского отделения генуэзского банковского дома и предложило скидки экспортерам за предварительную уплату пошлин на шерсть, а также продало еще больше драгоценностей Ричарда II. Даже с учетом этих мер общие поступления английского правительства за шестимесячный период с апреля по сентябрь составили менее 22.000 фунтов стерлингов, что является одним из самых низких показателей за весь соответствующий период с 1330-х годов. К моменту роспуска Парламента 22 мая 1382 года стало ясно, что в течение нескольких месяцев наступательные операции будут невозможны. Совет назначил трех представителей, чтобы сообщить о неутешительных результатах лидерам восстания во Фландрии и они уехали в конце месяца. Что касается Луренсу Фогаса, то он остался в Англии, закупая в Лондоне лошадей и оружие и разрабатывая с Джоном Гонтом планы отправки второй армии в Кастилию в следующем году, если не в этом[646].

Потерпев неудачу в Англии, Филипп ван Артевелде предложил оливковую ветвь мира правительству Франции. Он написал "мягкое и дружеское" письмо Карлу VI, в котором предложил ему приказать графу Фландрии вернуться в свои владения и управлять ими "по справедливости". В противном случае Артевелде предложил французскому королю взять графство под свою руку и назначить королевского губернатора. Советники французского короля посмеялись над дерзостью фламандца, когда им зачитали это письмо, а доставивший его гонец был брошен в тюрьму. Однако предположение Артевелде о том, что французское правительство может ему помочь, отнюдь не было абсурдным. У Людовика Мальского был твердый союзник в лице его зятя, Филиппа Бургундского, который обещал ему свою поддержку вскоре после его отъезда во Францию. Но, несмотря на его главенствующее положение в королевском Совете, против него был серьезный перевес. Людовик Мальский никогда не был популярной фигурой при французском дворе и среди влиятельных дворян было немало тех, кто находил определенное удовлетворение в его несчастьях. Они были категорически против того, чтобы Франция была втянута в жестокую и, по-видимому, бесконечную войну против богатых и многолюдных городов, которые показали себя стойкими противниками. Некоторые из этих людей также придерживались мнения, которое было вполне обоснованным, что неуступчивость Людовика в отношении Гента во многом способствовала его проблемам, и что Франция могла бы сыграть более продуктивную роль, заключив соглашение с фламандцами[647].

Французские министры, конечно, знали об интригах английского правительства с Филиппом ван Артевелде в марте, так как граф Фландрии, несомненно, должен был сообщить им об этом, но на данном этапе они легко отнеслись к угрозе английского вмешательства. Также они, несомненно, знали о дебатах в английском Парламенте в мае. Предстоящая мирная конференция была в центре внимания и после нескольких отсрочек она должна была открыться 20 июня. По-прежнему ожидалось, что Джон Гонт примет участие в конференции, а герцог Бургундский был назначен главой французской делегации. Похоже, никто не испытывал особого оптимизма по поводу перспектив заключения постоянного мира. Но большие надежды возлагались на запасное предложение о двенадцатилетнем перемирии, которое было одной из идей, обсуждавшихся во время предварительных переговоров в марте[648]. Это имело очевидную привлекательность для французов позволив им на неопределенное время отложить решение острых вопросов, которые срывали предыдущие конференции и сделало бы ненужным для них сдачу территорий в качестве платы за мир. И это оставляло английскому королю не более чем незначительную полоску земли, которую он все еще удерживал на юго-западе. Были некоторые мысли о том, что произойдет в случае провала конференции, но текущие военные планы Франции не предусматривали кампании во Фландрии. Правительство еще в апреле 1381 года решило, что король поведет армию на юг, как только найдутся деньги на ее оплату. Главными приоритетами правительства были подавление оппозиции власти герцога Беррийского в городах Лангедока и оказание давления на англичан в Гаскони. Эта позиция оставалась неизменной после изгнания Людовика Мальского из фламандских областей Фландрии и в течение всего лета 1382 года.

Несмотря на большие ожидания, которые возлагались на мирную конференцию, она закончилась ничем. В последний момент англичане понизили статус переговоров, объявив, что Джон Гонт, в конце концов, не приедет. Вместо него в Кале появилась знакомая и компетентная, но менее значимая фигура Джона Гилберта, епископа Херефорда. Он, по словам злобного хрониста Томаса Уолсингема, был человеком, который "больше любил болтать, чем говорить правду". Герцог Бургундский, соответственно, остался при дворе и послал менее значительных личностей представлять Францию вместо себя. Инструкции Гилберта не сохранились, но очевидно, что у него было очень мало полномочий. Судя по всему, дискуссии разгорелись из-за вопроса о Кастилии. Хуан I дал понять последнему французскому послу, посетившему его двор, что он не согласится ни на какое перемирие, если оно не будет распространяться на Кастилию, что было совершенно неприемлемо для Джона Гонта. Это остановило бы операции графа Кембриджа в Португалии в тот самый момент, когда ожидалось начало давно откладываемого вторжения в Кастилию, и помешало бы подготовке второй армии, которую Гонт намеревался отправить весной следующего года.

Столкнувшись с этой безвыходной ситуацией, Совет Ричарда II был вынужден решать, поддержать ли ему планы Джона Гонта или нет. Примерно в начале июля 1382 года советники собрались в Вестминстере, чтобы попытаться дать четкое направление английскому дипломатическому и военному планированию. Джон Гилберт вернулся из Пикардии, оставив своих коллег-послов продолжать спор с французами. Фогаса все еще находился в Вестминстере, настаивая на скорейшем вмешательстве в дела Кастилии. Не сохранилось никаких записей о результате, но есть все основания полагать, что сторонники Джона Гонта одержали верх. Совет, похоже, решил, что его первоочередной задачей будет отправка Гонта с армией в Гасконь весной 1383 года, при условии, что Парламент удастся убедить проголосовать за выделение средств на это. Гонт планировал пересечь пиренейские перевалы на пути в Кастилию, в то время как его брат и король Фернанду I начнут одновременное вторжение из Португалии. Совет предложил оставить открытой альтернативную стратегию на севере, отчасти, несомненно, потому, что враждебность Палаты Общин к кастильским амбициям Гонта была хорошо известна, а отчасти потому, что более оптимистичные из советников полагали, что можно будет осуществить оба проекта одновременно. После закрытия заседания Совета в осаждавшую Уденарде армию был послан герольд с предложением, чтобы Филипп ван Артевелде лично прибыл в Англию для согласования планов. Фогаса же отплыл в Португалию, чтобы доложить о результатах королю Фернанду I. Эти решения в какой-то мере способствовали разрешению разногласий среди советников Ричарда II между сторонниками северной и южной стратегии, уступив каждому из них что-то свое. Но они же обрекли конференцию в Пикардии на провал и Джон Гилберт вернулся в Англию, ничего не предложив. Перемирие было продлено до октября 1382 года,