Черное Копье - Ник Перумов

Орк повернулся и тотчас исчез в темноте.

* * *

У путников не было времени дивиться этому новому нежданному подарку Судьбы. Они спешили дальше на северо-запад, по старому тракту, который вел через Южный Удел и Делвинг к Серой Гавани. Хоббитания быстро приближалась.

А небо на востоке ночами обагрялось кровавыми сполохами; зарево неуклонно продвигалось на север, и значило это, что Олмер по-прежнему теснит противостоящие ему разрозненные арнорские, гондорские и роханские дружины.

Шли в тяжком молчании; в памяти Фолко вставали самые мрачные страницы исторических хроник. Оставалось только надеяться, что заплаченная за победы на Андуине и Исене цена окажется слишком высокой даже для многочисленных ратей Вождя и что они поломают зубы о гранит арнорских цитаделей. Пока еще держался Минас-Тирит, пока стоял Аннуминас — жива была и свобода Запада.

Фолко встряхнулся и усилием воли запретил себе думать об этом. Есть задача — уберечь от всепожирающего пламени войны хотя бы часть Хоббитании.

Ее он выполнит — или умрет. Сейчас важнейшим для него полем боя становились луговины родины.

Примыкавшие к Хоббитании с юга края никогда не могли назваться «густонаселенными», но все же народу там жило немало. Жители торгового посада на Брендивине успели убежать — скорее всего в Арнор; обитатели же деревень вдоль тракта хоть и встревожились, видя надвигающееся зарево бушующих на востоке пожаров, но спасаться бегством не собирались. Многие, как и в дни вторжения Олмера из Ангмара, попрятали имущество, угнали большую часть скотины, отправили детей и женщин на дальние, укрытые в лесах выселки, сооруженные еще в дни разбойничьего разгула, но сами по-прежнему толклись возле своих домов. Фолко почти никого не видел с оружием, судя по всему, селяне и не помышляли об обороне. Вспомнился неистовый Эйрик и его слова, обращенные к Рогволду: «Погодите, вот еще понадобится народ поднять…» Понадобилось. И что же? Едва один из двадцати умеет сладить с мечом!

— Бегите! — кричал хоббит селянам, собиравшимся вокруг их отряда в каждой деревне. — Тут пройдут восточные люди вкупе с орками — пустое место останется, так что и косточки никто в могилу не упокоит. К Наместнику надо идти! На стенах отбиваться!

И каждый раз Фолко получал одинаковый, разнящийся лишь в деталях ответ:

— Да чего уж там… Мы уж сами как-нибудь. Окраина, кому мы нужны?

Авось обойдется… Прошлый раз обошлось — и этот, глядишь, пронесет.

Кое-кто, конечно, все же доставал верное зверовое оружие и, сбиваясь в малые ватажки, уходил на северо-восток — в обход Могильников к Пригорью.

«Ах, Повелитель, Повелитель Гондора! — с горечью подумал хоббит. — Тебя нелегко было заставить уверовать в опасность, но когда ты уверовал, то умереть смог истинно по-королевски. И все же… Не твоя ли вина, что наследники дунаданцев, Нуменорцев разучились держать клинки?!»

Но не только война грозила напуганным крестьянам.

«Вновь пробудились Могильники, земля стонет и ходит ходуном, — шепотом, с оглядкой говорили селяне хоббиту. — Жуткая нежить выползает на свет, кто увидит ее — умрет».

Фолко криво усмехнулся, вспомнив собственные приключения в самом начале пути. Но, быть может, Призраки изменились, набрав силы от поклоняющихся им? Не поднял ли их Олмер, как Новый Хозяин, не приказал ли вкупе со всем прочим его воинством идти то ли в Аннуминас, то ли к Серой Гавани?

Проклятье, стоит подумать о чем-то скверном — непременно сбудется…

Холодным днем они подъехали к границе Хоббитании.

— Тут мы простимся, — сказал гондорский старшой хоббиту. — Воля Великого Короля священна для нас. Он запретил подданным его Короны и Скипетра вступать в пределы твоей страны — и не нам нарушать это. Прости и прощай! Мы идем к Пригорью и дальше — в Форност или Аннуминас.

Друзья остались втроем. Они стояли на невысоком холме, глядя на змеящуюся внизу бесконечную изгородь — наподобие той, что устраивают вокруг огородов, чтобы скотина не забрела, — изгородь, обозначавшую границу Хоббитании. Никакой стражи, естественно, и в помине не было, ворота распахнуты настежь — а дальше, словно по волшебству, облик земли менялся сразу. Квадраты полей и покосов; тесно лепящиеся друг к другу строения, дома, склады, сараи, мастерские, лавки; в склонах пригорков видны были круглые двери и окна подземных нор. Самих хоббитов на дворе не очень-то много — время обеденное, да и какие особые полевые работы зимой?

И страшно становилось от мысли, что все это мирное, благочинное житье исчезнет в одночасье, сметенное неистовыми ратями Олмера.

У хоббита комок встал в горле. Четвертый год шел, как он покинул родные края; было время, когда они снились чуть ли не каждую ночь, а потом воспоминания словно притупились. Даже Милисента ушла куда-то в тень. И вот теперь все это, столь долго лежавшее под спудом, вдруг ярко полыхнуло, да так, что недолго и обжечься! Остро, до стона, потянуло домой. Но — нельзя.

Вряд ли враги, если только не займутся специально охотой на хоббитов, доберутся до лежащего даже по хоббичьим меркам на отшибе Бэкланда. Скорее уж они прокатятся по центральным и западным частям страны. Их обитателей и надо предупредить в первую очередь.

Фолко тронул поводья. Его конек неспешной рысью двинулся вниз с холма.

Гномы трусили за ним, чуть поотстав, и молчали — понимая, верно, что у него сейчас на душе.

Они миновали изгородь, аккуратно затворив за собой ворота. Прекрасной дорогой, что вела в самое сердце Хоббитании — к Преогромным Смайлам Тукков — обиталищу Тана, с коим надлежало переговорить в первую очередь, к Хоббитону, а немного к западу от них — Мичел Делвинг, там живет Мэр. Фолко вздохнул. Убедить собственных сородичей как можно скорее уходить — хоть в тот же Старый Лес, под защиту Тома Бомбадила — будет, похоже, потрудней, чем остеречь короля Гондора, светлая ему память…

Прошло не очень много времени, и одиночные фермы стали сдвигаться, близилась первая хоббичья деревушка. На пришельцев глядели с удивлением, но не больше — гномы частенько хаживали по Хоббитании, правда, последнее время почти совсем пропали. Фолко то ли не узнавали, то ли не спрашивали из деликатности.

Глядя на мирную деревенскую суетню, Фолко невольно натянул поводья. Не хватало только сейчас начать разбираться в собственных чувствах. Сородичей надо было спасти, даже если они сами не слишком понимают при этом, от чего их спасают, — потому что один раз, в конце Войны за Кольцо, они уже проспали Хоббитанию.

Он уже совсем собрался ехать дальше — не останавливаться же в каждом селении! Тревогу должны объявить Тан и Мэр, им верят, их послушаются, потому как Фолко по себе знал, сколь крепко придерживаются хоббиты собственных, пусть и неписаных, правил, гласящих, что если уж Тан сказал — надо все бросать и делать, как он велит.

— Эй, погоди-ка! — остановил его Малыш. — Если уж мы здесь — почему бы не испробовать вашего знаменитого пива, хотел бы я знать?