Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс

Было совершенно невозможно определить, когда начиналось строительство этих ярусов и сколько тысячелетий продолжалось. Силвест не стал даже размышлять об этом. Возможно, ярусы строились почти одновременно, а может, процесс растянулся на миллионы лет, прошедших между отлетом Похитителя Солнц с Ресургема и возвращением его уже в образе бога.

И естественно, Силвеста изрядно беспокоило увиденное в скафандре Садзаки.

Вернее, не увиденное.

– А его там и не было, – сказал Кэлвин, проникая в мысли Силвеста. – С самого начала не было. Неудивительно, что он ни разу не позволил тебе приблизиться к его скафандру.

– Ох и ловкая же сволочь!

– Вот уж точно! С тем лишь исключением, что эта ловкая сволочь вовсе не Садзаки.

Силвест попытался объяснить себе этот парадокс, но успеха не достиг.

– Но если не Садзаки… – Он не закончил фразу, вспомнив, что за весь срок путешествия вне корабля ни разу не видел триумвира во плоти. Садзаки обратился к нему из клиники, но не было никаких оснований считать, что это действительно Юдзи-сан.

– Постой, но ведь кто-то управлял скафандром, пока он не грохнулся? – Кэлвин занимался своим любимым делом – притворялся абсолютно спокойным в тяжелейшей ситуации, только сейчас бравады в его поведении было меньше. – Я бы сказал, что метод исключения оставляет нам только одного подозреваемого…

– Похитителя Солнц! – Силвест произнес имя, словно проверяя, не вызовет ли догадка Кэлвина абсолютного отторжения. Оказалось терпимо. – Это он? Значит, Хоури была права во всем.

– Я бы сказал, что на данном этапе мы поступили бы весьма глупо, отклонив эту версию. Хочешь, я продолжу?

– Нет, – сказал Силвест. – Пока не надо. Дай мне самому обдумать ситуацию, а потом можешь одаривать своей божественной мудростью сколько захочешь.

– Да о чем тут думать-то?

– Как о чем? Идти ли нам дальше или возвращаться.

Решение было отнюдь не самым легким в жизни Силвеста. Теперь он знал, что им манипулировали – возможно, на протяжении всей «охоты на Цербера». Но как далеко зашли эти манипуляции? Проходил ли его мыслительный процесс под жестким контролем с того самого момента, как он вернулся от Завесы Ласкаля – то есть чуть ли не всю жизнь, – с тем, чтобы привести к такому вот концу? Может, он вообще погиб там, а на Йеллоустон вернулся автомат, действующий и чувствующий как прежний Силвест, но направляемый к одной-единственной цели, которой он сейчас почти достиг?

Ладно, положа руку на сердце, имеет ли это все хоть какое-нибудь значение?

Как бы ни были фальшивы его чувства и иррациональна логика, именно здесь он мечтал оказаться, сколько себя помнит.

Обратно повернуть Силвест не может. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнает правду.

– Скотина ты свинская! – воскликнула Вольева.

Первый выстрел гразера попал в нос «Печали расставания» через тридцать секунд после того, как завыл тактический дисплей. Корабль едва успел выбросом обляционного материала погасить энергию гамма-фотонов, а затем, когда иллюминаторы рубки автоматически сделались непроницаемыми, Вольева успела увидеть серебристую вспышку – это «жертвенная» броня корпуса исчезала в облаке металлических ионов. «Печаль расставания» вся содрогнулась от мощнейшего удара, как будто в нее попал тяжелый снаряд.

К воющим сиренам присоединились новые. Бо́льшая часть широкого тактического дисплея переключилась в боевой режим, графически отражая готовность вооружений шаттла.

Бесполезно. Все бесполезно. Оборонительные системы «Печали расставания» слишком слабы и ориентированы на ближний бой, они не могут противостоять мегатонному противнику. Некоторые орудия «Ностальгии по бесконечности» куда больше шаттла, но почему-то они еще не ведут огонь.

Колоссальное серое тело Цербера заполнило треть неба, видимого из иллюминаторов шаттла. Сейчас надо бы сбросить скорость, а они теряют драгоценные секунды, позволяя себя поджаривать. Даже если бы они отразили атаку, скорость шаттла осталась бы опасно большой.

А тем временем следующая часть корпуса уже превратилась в пар.

Вольева позволила пальцам вести разговор с шаттлом, программировать хитроумный маневр уклонения, который позволил бы выйти из убийственного фокуса гразера. У этой программы был существенный недостаток: она предусматривала рывки с перегрузками до десяти g.

Вольева выполнила все необходимые процедуры и потеряла сознание.

Помещение было просторным, но не пустым.

Триста километров в ширину, подумал Силвест, взяв эту цифру практически с потолка – все попытки скафандра с помощью радара измерить диаметр подземного зала оказались бесплодными. Нет сомнений, причина этих неудач находилась в центре полости. Она не только на скафандр действовала, но и на самого Силвеста, хоть и по-другому. У него разболелась голова.

На самом деле объектов было два, и какой из них удивительней, Силвест не взялся бы судить. Они двигались, вернее, один обращался вокруг другого. Тот, что кружил, смахивал на драгоценный камень, но имел такую сложную конфигурацию, что определить его форму не представлялось возможным. Не скажешь даже, какого он цвета, – в движении предмет вовсю бликовал. Силвесту было понятно лишь, что «самоцвет» огромен – десятки километров в диаметре. А может, это только иллюзия – ведь опять скафандр не сумел дать точную цифру. С тем же успехом можно просить, чтобы скафандр объяснил скрытый смысл какого-нибудь хайку, когда и с явным-то смыслом большие проблемы.

Силвест попытался увеличить участок поверхности «самоцвета» с помощью своей глазной механики, но тот не только не желал увеличиваться, но даже как будто норовил уменьшиться. Что-то странное происходило с пространством-временем вблизи этого объекта.

Попытался Силвест воспользоваться и опцией «захват изображений», но и тут его ожидал неуспех: на снимке, как ни странно, объект сделался вконец расплывчатым, словно он менялся гораздо быстрее на микроскопических отрезках времени, чем на отрезках, изменяемых секундами. Силвест попытался разгадать эту загадку и как будто даже преуспел, но вскоре иллюзия понимания развеялась.

Что же до второго, стационарного объекта, то с ним, пожалуй, дело обстояло еще хуже. Он выглядел рваной раной в реальности – разверстый зев, откуда бил белый свет поразительной силы и интенсивности. Такой свет видят умирающие – он манит их к жизни после смерти.

Силвест тоже ощутил этот призыв. Свет был так силен, что человеку полагалось бы ослепнуть. Но чем напряженнее он вглядывался в сияющие глубины, тем свет меньше резал глаза, тем быстрее превращался в успокаивающую бездонную белизну.

Свет отражался в летящем по орбите «самоцвете», который вовсю отбрасывал разноцветные лучи на стены гигантского зала.

– Вот гляжу я на эту потрясающую иллюминацию, – произнес Кэлвин, – и во мне стремительно крепнет ощущение собственной ничтожности. С тобой то же самое происходит?