Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо

class="p1">Я был очень обеспокоен тем, как закончится эта сцена, когда генерал Дюрок наклонился ко мне и сказал: «Помешайте этой женщине пойти за нами!» Он поднялся. Император снова надел маску, и в то время как госпожа X всё ещё поносила его, он прошёл мимо и сказал мне: «Марбо, люди, заинтересованные в тебе, с удовольствием узнали, что ты познакомился с этой очаровательной пастушкой только сегодня, и ты хорошо сделаешь, если пошлёшь её пасти баранов!..» Сказав это, Наполеон взял Дюрока под руку, и они вышли.

Тут ошеломлённая госпожа X узнала их и хотела броситься за ними вслед!.. Поняв, что мне не под силу удержать этого колосса за руку, я схватил её за юбку, которая с треском порвалась. Боясь остаться в нижнем белье, если она будет рваться дальше, дама остановилась, приговаривая: «Это он! Это он!» — и осыпая меня упрёками, что я помешал ей пойти за ним! Я терпеливо сносил её упрёки до тех пор, пока не увидел, что император и Дюрок удалились и что за ними на должном расстоянии следуют два шотландца. Они прошли по длинной анфиладе салонов и спустились по лестнице к танцующим. Сочтя, что X не сможет больше найти их в толпе, я низко поклонился пастушке и, ни слова не говоря, быстро отошёл!.. Она была в ярости и задыхалась от гнева!… Чувствуя, что низ её одежды может упасть, она сказала: «Постарайтесь хотя бы найти несколько булавок, чтобы моё платье не упало!..» Но я был так раздражён, что оставил её и, признаюсь, даже зло порадовался её пикантному положению. Чтобы избавиться от пережитых эмоций, вызванных этим странным и неприятным происшествием, я поспешил покинуть бал и вернуться к себе.

Я плохо спал всю ночь, меня мучили сны, в которых меня преследовала наглая пастушка, которая, несмотря на мои увещевания, ужасно оскорбляла императора! На другой день я побежал к кузине Саюге, чтобы рассказать ей об экстравагантном поведении её подруги. Она была возмущена и перестала принимать госпожу X, которая через несколько дней получила приказ покинуть Париж. Я не знаю, что было с ней дальше.

Всем было известно, что по воскресеньям император ходит на торжественную мессу, после которой устраивает приём в Тюильри. Чтобы быть допущенным туда, надо было занимать определённое место в гражданской или судебной иерархии или быть офицером армии. В последнем качестве я был вхож туда, но присутствовал на этих приёмах только раз в месяц. В ближайшее воскресенье после сцены, которую я вам только что описал, я был в большом затруднении… Мог ли я так скоро предстать перед императором, или надо было переждать несколько недель? Моя матушка, у которой я спросил совета, сказала, что, поскольку в этом деле мне не в чем себя упрекнуть, я должен отправиться в Тюильри, не показывая никакого смущения. Я послушался её совета.

По дороге в часовню люди выстраивались с двух сторон, образовывая проход, по которому молча шёл император, отдавая честь в ответ на приветствия. Меня он приветствовал благожелательной улыбкой, которая показалась мне добрым знаком и полностью успокоила меня. После мессы Наполеон снова проходил по салонам, где по традиции говорил несколько слов присутствующим там людям. Он остановился передо мной, а так как он не мог свободно говорить в присутствии многочисленных свидетелей, то сказал, уверенный, что я пойму с полуслова: «Говорят, вы были на последнем балу у Марескальки. Хорошо повеселились?..» — «Вовсе нет, сир!..» — «Да, на костюмированных балах случаются как приятные, так и неприятные происшествия. Главное, удачно выйти из них, что вам, кажется, удалось».

Как только император отошёл, следовавший за ним генерал Дюрок шепнул мне на ухо: «Признайтесь, что положение было затруднительным! Для меня не меньше, чем для вас, так как я отвечаю за все приглашения. Но такое больше не повторится. Наша нахальная пастушка уже далеко от Парижа, куда она никогда больше не вернётся!..» Тучи, на какое-то время собравшиеся надо мной, рассеялись, я вновь вернулся к своим привычкам. Ко мне же вернулась моя весёлость. Вскоре я испытал большую радость, когда на следующем приёме император публично сообщил, что он внёс меня в число офицеров, которые должны были получить орден Трёх Золотых рун.

Вам, может быть, любопытно узнать, что это за новый орден. Хотя о его создании было помещено объявление в Мониторе, но на деле он никогда не существовал.

Вы знаете, что в XV веке Филипп Добрый, герцог Бургундский, учредил орден Золотого руна, который вручался немногим отличившимся. Орден приобрёл известность и был очень почётной наградой во всём христианском мире.

После смерти Карла Смелого, последнего герцога Бургундского, его дочь вышла замуж за наследного принца Австрийского дома, принеся ему в приданое герцогство, а следовательно, и право награждать орденом Золотого руна. Во втором поколении император Карл V, присоединив к австрийской короне корону Испании, которую он получил от своей матери, тоже пользовался этой привилегией. Но после него, несмотря на разделение Испании и Германии, принцы Австрийского дома продолжали править Германией и сохранили за собой право на вручение Золотого руна, хотя Бургундское герцогство уже не входило в их владения.

При Людовике XIV австрийская ветвь, царствовавшая в Испании, угасла, и на трон этой прекрасной страны взошёл французский принц. Австрийский дом хотел сохранить право на Золотое руно, в то время как на него претендовали и испанские короли. Некоторые умные головы решили, что ни у тех, ни у других нет на это достаточных прав, поскольку Бургундия принадлежала теперь Франции, и естественно, что орден бургундского происхождения должен даваться нашими королями. Однако получилось иначе. Франция воздерживалась, а государи Австрии и Испании не могли договориться и продолжали, каждый со своей стороны, раздавать награды этого оспариваемого ордена. Таким образом, было Золотое руно Испании и Золотое руно Австрии.

При вступлении императора Наполеона на трон положение было именно таким, и, как реальный обладатель бывшей Бургундии, он решил затмить блеск этих двух соперничающих орденов, создав орден Трёх Золотых рун, которому он собирался придать большую значимость, ограничить число его членов, связать условия вступления в него со славной службой, а первым условием сделать то, что получающий орден должен был иметь не менее четырёх ранений (у меня тогда было шесть). Эта награда предполагала большие привилегии и значительное денежное вознаграждение.

Из-за понятного чувства Наполеон хотел, чтобы декрет об учреждении ордена Трёх Золотых рун был подписан в Шенбрунне, дворце императора Австрии, и именно в тот момент, когда французские армии одержали победу при Ваграме, завоевали половину его