Немного ненависти - Джо Аберкромби

– То, как она на меня смотрела… – Словно он был приготовленной для нее трапезой. – То, как она прикасалась ко мне… – Без всякой нежности и без всяких сомнений. – То, как она со мной говорила… – В точности зная, чего она хочет, и ни черта не заботясь о том, чего может хотеть он. При одной мысли об этом Лео ощутил напряжение в области своих парадных штанов. – Это было очень похоже…

Его глаза округлились. Кровь и ад! Это было очень похоже на то, как с ним говорила его мать! От этой мысли его штаны обмякли еще быстрее, чем натянулись. Может ли быть… что где-то в глубине души… ему нравится, когда с ним говорят таким образом?

– Знаете, – проговорил Орсо, натягивая поводья, – на самом деле мне не следует здесь находиться.

– Что?

– Вы это заслужили. Я – нет.

Орсо хлопнул его по предплечью и, не дожидаясь ответа, свернул в сторону от процессии и придержал коня.

До этого момента в народное ликование время от времени вкрадывались фальшивые нотки: свист, насмешливые выкрики вроде «Молодой ягненок!», и даже откровенные вопли «Убийца!». Но когда Орсо отъехал, он забрал всю критику с собой. Лео остался возглавлять парад в одиночестве, восседая на своем коне под Стойким Знаменем, словно сам Казамир, и гром восторженных возгласов возрос вдвое. Цветочные лепестки обрушивались водопадами. Уличные мальчишки показывали на него пальцами, тараща глаза на чумазых лицах. Вот он! Вот он! Молодой Лев, спаситель Союза!

Лео улыбался. Это не требовало от него усилий. В конце концов, Орсо ведь был прав: он действительно заслужил эту славу. Сколько людей могут похвастаться, что выиграли войну в одиночку?

* * *

Лео дан Брока, в одиночку ехавшего перед процессией, приветствовали все до единого – как же, прославленный герой с головы до пят! При появлении вслед за ним больших шишек из Открытого совета ликование несколько поутихло.

– Вон Ишер, мать его растак, – прорычал Броуд, когда тот ехал мимо, задрав подбородок, в огромном золоченом плаще, раскинутом поверх крупа его гарцующей лошади. – Тот самый, что украл нашу землю! Похоже, не подавился, чтоб ему…

– Оставь его. – Лидди мягко накрыла ладонью его руку. Мягко, но непреклонно. – Твой гнев ему нисколько не повредит, а нам может.

– Верно. – Броуд тяжело перевел дух. – Ты права.

Его гнев им уже навредил, и немало.

За лордами следовали первые люди города в отделанной мехом одежде, пытаясь урвать себе кусочек славы, к которой не имели никакого отношения. Дальше ехали офицеры – при их виде Броуд отвернулся и сплюнул. После того, через что он прошел в Стирии, он питал к этим ублюдкам не больше любви, чем к дворянам.

– Вон Орсо! – крикнул ребенок у кого-то на плечах.

– Почему он едет сзади?

– Стыдно небось показать свое лицо рядом с настоящим героем, – буркнул кто-то.

Теперь Броуд тоже его увидел. Кронпринц ехал на хорошей серой лошади в своей характерной расслабленной манере, словно не имел представления о том, что такое быть виноватым, со странной полуусмешкой, теплящейся в углу рта. Он о чем-то болтал с каким-то старым солдатом, одетым в хорошую меховую шапку.

– Позор! – проревел кто-то в толпе. – Долой кронпринца!

Высокий человек с окладистой черной бородой. Он привстал на цыпочки и снова выкрикнул поверх голов тех, кто стоял впереди:

– Убийца!

Люди вокруг хмурились, но в его глазах горел безумный огонек, и он не отступал ни на шаг. Лидди покачала головой:

– Вот ведь дурак! Только беду накличет.

– Однако он прав, – пробурчал Броуд. – Орсо действительно проклятый убийца.

– Неужели Вальбек тебя ничему не научил, Гуннар? Ты можешь быть прав сколько угодно, но держать это при себе.

– Двести добрых людей он повесил как изменников! – прорычал Броуд.

– Но они действительно были изменники, – возразила Май, выпятив подбородок. – Это факт!

Броуду не особо понравилось это слышать, тем более от собственной дочери.

– Ну, об этом еще можно поспорить. – Впрочем, споры с Май никогда не приводили его никуда, куда ему бы хотелось. – Если говорить по правде, так Лео дан Брок дрался на войне. А Орсо просто сидел в шатре и лгал хорошим людям.

– Ну так и кричи ура Лео дан Броку, – пробурчала Лидди, – а его высочество оставь в покое. Ты понятия не имеешь, кто тебя может слушать. Тут повсюду инквизиция.

Впрочем, тому бородатому, похоже, было наплевать.

– В жопу Молодого Ягненка! – надрывался он, приставив ко рту руки, сложенные рупором.

Орсо поглядел в его сторону со своей бледной, скучающей улыбкой и отвесил небрежный полупоклон. По толпе пронеслась рябь смешков, и Броуд не мог не признать, что после этого злости в толпе немного поубавилось.

Мгновением позже кто-то врезался в его плечо, и трое одетых в черное людей протиснулись мимо него сквозь толпу. Бородач увидел их, повернулся, но с другой стороны приближались еще двое. Толпа отхлынула от него, как от чумного, и практики схватили его, повалили, принялись натягивать на голову покрытый пятнами мешок.

– Нет! – прошипела Лидди.

Только тут Броуд заметил ее руку на своем предплечье. Обе руки. Фактически, она изо всех сил тащила его назад.

– Не ввязывайся!

Только тут он заметил, что все его мышцы напряжены, кулаки сжаты до дрожи, а зубы оскалены.

– Только попробуй опять все испортить! Когда мы только-только все наладили! – Май скользнула и встала перед ним, тыча ему в лицо обвиняющим пальцем: – Только попробуй!

В ее глазах блестели слезы. Броуд набрал полную грудь воздуха и с содроганием выпустил.

Трое практиков уже проталкивали бедолагу через толпу. И его тоже могли бы сейчас тащить в Допросный дом. И его тоже могли бы повесить на Вальбекской дороге, если бы не Май и не огромнейшая удача, какая только может выпасть такому недостойному ублюдку.

– Я… не буду, Май. Прости меня.

Тут он почувствовал слезы и на своих глазах тоже, стащил с носа стекляшки и принялся их протирать.

– Ты обещал! – прошипела Лидди, таща его обратно к марширующим солдатам, к гарцующим лошадям, к флагам и блестящему металлу. – Ты обещал больше не ввязываться!

– Больше не буду ввязываться. – Броуд обнял жену и дочь обеими руками и прижал к себе. – Я обещаю.

Однако его кулаки были по-прежнему стиснуты. Крепко, до боли.

* * *

Савин всегда любила торжественные мероприятия. Чем больше толпа, тем больше возможностей превратить незнакомых людей в знакомых, знакомых – в друзей, а друзей – в деньги. Это были моменты, где тебя видели, а следовательно, восхищались, а следовательно, поддерживали твою власть. Потому что власть – это гора, по которой ты постоянно скользишь вниз. Гора, в которую нужно вцепляться, напрягая все силы, и постоянно лезть наверх, только чтобы удержаться на месте, не говоря уже о том, чтобы занять более высокую позицию. И эта гора состоит не из камня, а из извивающихся, цепляющихся, напрягающих все силы тел других людей.