Елизавета II. Королева мира. Монарх и государственный деятель - Роберт Хардман

В июле в Россию прибыл с обычной перед визитом «разведывательной» миссией сэр Кен Скотт, заместитель Личного секретаря Королевы (опытный дипломат из Восточноевропейского отдела, бывший посол в Югославии).

Визит должен был начаться с традиционных формальностей в Москве, а затем продолжиться в величественном императорском Санкт-Петербурге, где Королева планировала поблагодарить президента Ельцина за гостеприимство на борту королевской яхты. Сэр Кен отправился на встречу с недавно избранным мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком и его заместителем бывшим подполковником КГБ Владимиром Путиным. Значительная часть переговоров вращалась вокруг подготовки к приходу в город Britannia. Сэр Кен обрадовался, узнав, что яхта пришвартуется у знаменитой набережной Красного Флота, на том самом месте, откуда когда-то русский крейсер Аврора произвел первый залп Октябрьской революции. Он решил испытывать судьбу.

– А ведь до революции эта набережная называлась Английской, – заметил он господам Собчаку и Путину. – Не будет ли хорошей идеей снова называть ее так же?

Мэр согласился, что это отличная идея.

Договориться о том, что Britannia придет в Санкт-Петербург, удалось сравнительно легко. Договориться о прибытии президента Ельцина на борт яхты на ответный банкет Королевы было уже сложнее. По правилам советской эпохи руководители страны не посещали ответные банкеты и даже не пользовались гостеприимством представителей других стран за пределами Кремля. И все же британцы ожидали, что президент приедет в Санкт-Петербург на обед у Королевы.

– Чтобы первое лицо выехало за пределы Кремля и посетило ответный обед? Такого не случалось уже тридцать лет, – говорит сэр Брайан Фолл. – Чтобы он приехал в Санкт-Петербург? Неслыханно.

И все же русские на все согласились. Скорее всего, ради кого-то другого Ельцин не стал бы изменять своим правилам, однако он сделал это для Королевы.

Впрочем, были один-два камня преткновения. Для визита такого масштаба Королева распорядилась заранее отправить и в Москву, и в Санкт-Петербург королевские роллс-ройсы (после этого визита не должно было быть никаких претензий из-за того, что Королева ездит на мерседесе). Британское посольство организовало показ предназначенной для Москвы модели в местном салоне Rolls-Royce, и все было в порядке, пока сэр Брайан не получил жалобу от шофера Королевы.

– Он спрашивал, не сможет ли посол помочь ему убрать с капота едва одетых девиц, – вспоминает он. – Туда пытались усадить «мисс Москва»!

Единственный неприятный момент, с точки зрения Дворца и FCO, случился в Британии. За несколько дней до визита вышла из печати новая биография принца Уэльского от Джонатана Димблби, написанная при участии самого принца. В результате выхода книги первые страницы газет были заняты жалобами принца на несчастное детство, тогда как Букингемский дворец и британское правительство надеялись привлечь внимание к историческому государственному визиту. Именно поэтому накануне визита герцог Эдинбургский дал интервью автору для Daily Telegraph. В нем он высказал изящно завуалированное послание принцу:

– Я никогда не обсуждал с кем-либо свои личные дела и полагаю, что Королева также этого не делала, – и лишь затем поделился интригующими планами королевской семьи на участие в предстоящем визите.

Это было особенно интересно, так как эта поездка имела уникальный личный характер. Когда в 1918 году большевики казнили Романовых, семью императора России, расстрелянными оказались двоюродные братья короля Георга V, деда Королевы. Много лет спустя стало известно, что в те дни не министры, а сам Король отказал царю Николаю II в предоставлении убежища. Георг V опасался подвергнуть Британию риску заражения большевизмом, охватившим континент.

Разумеется, Королевы не могла побывать в Санкт-Петербурге, не посетив гробницы царей в Петропавловской крепости. Там уже было приготовлено место для предстоящего захоронения незадолго до того идентифицированных останков Николая II. Однако этот аспект визита оказался еще более личным для герцога Эдинбургского, чья семья была тесно связана с русской революцией. Герцог приходился праправнуком царю Николаю I и внучатым племянником царю Александру III. Последний император России царь Николай II гостил на свадьбе родителей герцога в 1903 году, и его хамоватое поведение там вошло в семейную легенду. Мать герцога назвала Николая «глупым ослом» после того, как он швырнул в экипаж белую туфлю, случайно попав ей в лицо. Родство герцога с царями было настолько близким, что он предоставил один из образцов ДНК, позволивших ученым идентифицировать останки Романовых. Неудивительно, что он много размышлял об этой поездке.

Несхожесть судеб русской и британской монархий в начале двадцатого века, пояснил герцог, объясняется конституционной эволюцией.

– Мы достаточно легко пережили промышленную революцию и развитие городской промышленной интеллигенции. Это было возможно, потому что у нас была конституционная монархия, – сказал он. – А он [Николай II] по конституции являлся самодержцем.

В первую очередь герцога интересовала судьба его двоюродной бабушки великой княгини Елизаветы Федоровны, которая до того, как ее арестовали большевики, основала в Москве женский монастырь.

– В конце концов ее схватили и сбросили в шахту в Сибири, – сказал он. – А затем ее закидали ручными гранатами[308].

Героизм Великой княгини оказал большое влияние на мать герцога, супругу принца Андрея Греческого, которая в 1949 году основала сестринский орден[309]. Поэтому герцог желал посетить не только царские гробницы в Санкт-Петербурге, но и место, где в Москве находилась прежде Марфо-Мариинская обитель. При этом он старался дать понять, что ни на кого не держит зла.

– Это было частью семейной истории, – объяснил он. – Но я не считаю это чисто семейным делом. Нельзя осуждать целую нацию за то, что делают или сделали несколько экстремистов.

Как и принимающая сторона, он стремился к позитивному, устремленному в будущее подходу.

– Мы пережили трагедию крушения марксистского государства и теперь мы видим происходящее постепенно воссоединение стран, которые контактировали друг с другом на протяжении трехсот-четырехсот лет на достаточно открытой основе. Здесь существует огромный потенциал.