Повседневная жизнь российских жандармов - Борис Григорьев

Наше внимание, естественно, привлекла довольно большая переписка Александра III с генералом Черевиным по организации своей личной охраны, которая лишь частично была опубликована после революции в первых трех номерах журнала «Голос минувшего» за 1918 год. Приводим ее с сохранением написания и пунктуации.

17 января 1883 года записка чернилами на листе с монограммой Александра: «Сегодня у здания в Константинов, военное училище я заметил, что туда-же приехали за мной полков. Ширинкин и поляк служащий в охране. — Я положительно не желаю, чтобы за мною ездили когда я выезжаю не официально и поездка подобных лиц ни к чему не ведет а напротив заставляет обращать внимание публики. — Я никому не говорю куда я еду, так что никто меня и не ожидает там. — Прошу Вас распорядиться в этом смысле и передать приказания завтра утром. — Другое дело когда мы ездим в театр, на вечер или бал т. е. официальным образом, тут они должны быть. — А.».

28 мая 1884 года, черным карандашом: «Я нахожу, что совершенно лишнее держать полицейские посты в самой Александрии. — Везде есть солдаты от батальона и кроме того часовые. — Прикажите отменить наряды полиц-х в Александрию а пусть они занимают посты в нижнем парке. — С завтрашнего дня уже сделать распоряжение. — А.».

6 февраля 1885 года, черным карандашом: «Не смотря на мои частые повторения, что я не желаю, чтобы когда я выезжаю за мною ездили мушары и проч. Я опять замечаю что приказание мое не исполняется. — Я не знаю ваши-ли это люди или Грессера, но прошу распорядиться, чтобы этого больше не было, как мера совершенно лишняя и конечно ни к чему не ведущая. — Я разрешил Грессеру, когда он находит нужным самому иногда следовать за мною, когда известно куда я еду, но кроме него я не разрешаю никому, потому что считаю эту меру глупою и весьма не пригодною. — Когда я еду по заведениям или госпиталям всегда все полицейское начальство той местности является туда и конечно этого совершенно достаточно. — Прошу в этот раз сделать распоряжения раз и навсегда и чтобы не приходилось мне повторять это каждый год снова; мне это надоело. — Я никогда не мешаю Вам и Грессеру принимать меры, которые Вы находите нужными, но следовать за собой положительно запрещаю. — А.»[179].

В конверте с надписью рукой Черевина «Записка Государева, полученная 8 янв. 93 г.» находим лист бумаги с гербом и надписью «Palais Anitchkoff», на котором черным карандашом написано: «Передайте пожалуйста Градоначальнику Валю, чтобы он не ездил постоянно за нами, когда мы выезжаем, это несносно и совершенно лишнее. — Грессер ездил только когда были большие праздники и иногда после балов и то делал это не заметно и с умением. Валь должен быть и встречать там, где мы бываем в публичных местах и где нас ждут, а не ездить постоянно за экипажем. — Устройте и переговорите с ним об этом. — А.».

12 марта 1894 года: «Пожалуйста передайте Градоначальн. Валю, что когда я посещаю учебные заведения, госпитали и проч. ему вовсе не следует ездить туда, исключая городских больниц и заведений, зависящих от городского управления, там конечно он может быть, как всегда и делал Грессер. — Вообще Валь слишком суетится и суется, там, где ему нечего делать и нет того такта и умения как у покойного незаменимого Грессера, который везде был и не выставлялся на вид. — А.».

В конверте с надписью черными чернилами: «Генерал-адъютанту Черевину» и пометкой карандашом: «12/III 1894» записка следующего содержания без даты: «Я нахожу, что в Петергофе совершенно лишним Розенкамфу и Чебышеву ездить постоянно за нами, так как полиции, стражников и казаков везде слишком много. — Могут они ездить, когда Императрица выезжает, одна без меня. — Прикажите им так и исполнять. — Тоже я нахожу, что казаков слишком большой наряд, в некоторых местах совершенная убыль. — Я полагаю, что можно уменьшить наряд. — Вообще подтвердить вам, чтобы они отнюдь не отгоняли публику с дороги, не суетились и оставались на своих местах и не провожали-бы. — И без того тошно и невыносимо гулять и кататься при такой обстановке и излишнее усердие портит это личное удовольствие еще больше. — А.».

В фонде Черевина сохранились также три записки Александра III, в которых речь идет о заказе им поезда для поездок из царской резиденции в Гатчине и из Красного Села. В 1882 году Черевину как главному начальнику охраны было предоставлено право заведования императорскими вагонами и контроля за приготовлениями императорских поездов на линиях Николаевской и Московско-Курской железной дороги с тем, чтобы императорских вагонов этих поездов никому, кроме царя и членов его семьи, в личное пользование не выдавать.

17 ноября 1882 года: «Завтра я собираюсь ехать на охоту на лосей. — Прикажите заказать поезд по Тосненской дороге на станцию Владимировку в 9 ¼ утра. — Приглашения послал от себя, всего 7 человек в том числе считаю и вас. — А.».

7 августа (без указания года): «Поезд прикажите заказать к ½ 3 ч. так чтобы прямо с парада ехать на станцию. — А.». (На листе бумаги с печатью «Красное Село».)

С пометкой: «получ. августа 1888 г.»: «Брат Сергей пригласил меня ехать к нему в село Ильинское. — Я желаю отправиться туда в воскресение с таким расчетом, чтобы быть на станции Химки к 10 ч. утром понедельник. — Закажите поезд самый малый: 1 вагон для меня и сына Миши, 1 для свиты, 1 для прислуги и багажный. — Буфет и кухню я не беру. — До моего отправления не говорите никому о моей поездке. — Ширинкина и полицию не берите и не посылайте в Ильинское у Сергея Александр, есть полицейские командированные из Москвы. — Тоже не брать с собой всю массу железнодорожного начальства, а только директора дороги. — Поедут со мной вы и кн. Оболенский. — Казаков тоже не нужно брать в поезд, а я возьму моего урядника. — Войска командировать на линию конечно не нужно. — Меня никто не ждет и экспромтом ехать всегда удобнее. — Сделайте нужные распоряжения и никому не говорите что еду. — А.»[180].

Некоторым особняком от этих записок, посвященных вопросам охраны царя, стоит его записка Черевину от 5 апреля 1889 года явно не по его охранному ведомству, в которой он выражает свое возмущение в связи с несанкционированным им приездом в Гатчину депутации из Москвы: «Узнайте, пожалуйста, кто разрешил московской депутации приехать в Гатчину, когда два раза было им сказано выбрать от себя представителя для поднесения образа и зачем были они впущены во Дворец, что дало им надежду быть принятыми. — Это весьма неприятно и ставит меня в неловкое положение, так как никаких исключений я делать не могу. — А.»[181].