Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций - Ронен Бергман

На каком-то этапе Мугние почувствовал, что Израиль в своей активности перешел «красную линию»[1058]. Никто в Израиле не мог указать на конкретную отдельную акцию, которая могла «взорвать» Мугние, но два года спустя после взрыва в Буэнос-Айресе он решился на еще одну атаку за пределами Ближнего Востока. 11 марта 1994 года подрывник-смертник на грузовике с несколькими тоннами взрывчатки выехал из пригорода Бангкока по направлению к израильскому посольству. Если бы взрыв произошел, были бы сотни жертв. К счастью, смертник раздумал становиться «шахидом», остановил машину на середине пути и убежал.

На этот раз израильтяне посчитали, что ответная акция необходима[1059]. Вопрос состоял в том, в какой форме следовало ее осуществить. В ходе консультаций в офисе премьер-министра представители военной разведки АМАН заявили, что теперь нанесения удара по самой «Хезболле» недостаточно. Скорее следует ударить по ее спонсорам, иранцам. Подходящей кандидатурой для «целевого» убийства, по их утверждениям, был бы генерал Али Реза Асгари, командующий бригадами Аль-Кудс Корпуса стражей исламской революции. Это предложение перекладывало ответственность за операцию на «Моссад».

Однако премьер-министру Рабину не очень хотелось, чтобы акция затронула иранцев. В любом случае никто в израильской разведке не знал, где Асгари находится и каким образом подобраться к нему для осуществления ликвидации[1060].

Рабин санкционировал удар по другой цели. Той весной два агента подразделения 504 получили данные о лагере «Хезболлы» неподалеку от Эйн-Дардара, рядом с ливанско-сирийской границей, где осуществлялась подготовка офицеров. Аэрофотосъемка с дрона Scout и радиоперехват, проведенный подразделением 8200, это подтвердили. 2 июня после нескольких недель тщательной подготовки вертолеты Defender военно-воздушных сил Израиля атаковали этот объект. Курсанты бросились врассыпную в поисках спасения от пулеметного огня вертолетов. Пятьдесят из них были убиты и еще пятьдесят ранены[1061]. Среди погибших были сыновья нескольких ответственных функционеров «Хезболлы», а также двое отпрысков офицеров из Корпуса стражей исламской революции, которые были тесно связаны с высокопоставленными иранскими чиновниками. «Это было похоже, как если бы в Англии разбомбили Итонский колледж», – сказал один израильский специалист[1062].

Радиостанции «Хезболлы» назвали авианалет «варварским» и пообещали масштабный ответ «на всех уровнях». Спустя 46 дней Мугние нанес еще один удар в Буэнос-Айресе[1063]. 18 июля террорист-смертник подорвал микроавтобус, начиненный взрывчаткой, перед зданием аргентинского еврейского центра AMIA. Семиэтажное здание разрушилось, убив 85 и ранив сотни человек. Поиск тел и их эвакуация из завалов продолжались несколько недель.

Второй теракт в Аргентине наконец раскрыл израильской разведке глаза на всю реальность международной угрозы, которую представляла собой «Хезболла»[1064]. То, что два года тому назад представлялось отдельным инцидентом, оказалось работой всемирной сети, поддерживаемой шиитскими сообществами в разных странах и иранскими посольствами.

Израильтяне поняли, что новые возможности «Хезболлы» – «более эффективные, чем всё, что мы видели раньше у палестинских организаций», как выразился один оперативный работник АМАН, – возникли прежде всего благодаря уму Имада Мугние. «Он стал одновременно и министром обороны, и начальником Генерального штаба, – говорил Меир Даган, занимавший тогда должность начальника оперативного управления Генерального штаба Армии обороны Израиля. – Этот человек осуществляет всю координацию оперативных вопросов с сирийскими спецслужбами, командованием Корпуса стражей исламской революции и “спящими” ячейками по всему миру. Он посылает людей в тренировочные лагеря и контролирует их подготовку, и он инициирует операции. Это человек, который сосредоточил в своих руках, на личном уровне, многочисленные функции. Насралле остается только говорить ему “да”».

По замыслу израильтян, ответные акции против «Хезболлы» должны были пройти в два этапа. На первом «Моссаду» предстояло убить брата Мугние, Фуада. Потом оперативные работники «Моссада» будут поджидать Мугние на похоронах брата и либо убьют его там, либо как минимум возьмут под плотное наблюдение, которое в конечном счете должно закончиться его уничтожением. Фуад должен был умереть, потому что у израильтян не было ни малейшей идеи о том, как еще найти Мугние, который до сих пор оставался в их досье в виде нечеткой зернистой фотографии.

Однако «Кесария» не могла вести всю оперативную работу, связанную с данной операцией, в Бейруте. Ей необходимо было приобрести местных агентов. В конце концов выбор оперативников пал на молодого палестинца по имени Ахмад аль-Халак, который в ходе Ливанской войны 1982 года был взят израильтянами в плен и впоследствии завербован моссадовским подразделением «Перекресток». Халак был бандитом, у которого не было никакой устоявшейся идеологии, кроме жажды денег. Он занимался контрабандой и рэкетом, что позволяло ему проникать в криминальные районы Бейрута, которые интересовали «Моссад». К 1994 году Халак стал одним из основных агентов «Перекрестка» в Бейруте. Выполняя приказы своего куратора, с которым Халак время от времени встречался на Кипре, он под благовидными предлогами якобы случайно начал посещать компьютерный магазин Фуада Мугние, расположенный в шиитском районе ливанской столицы Аль-Сафир, и в течение двух месяцев установил с ним дружеские отношения.