Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

Она не договорила. Одно из строжайших правил, установленныхею самой в Таре, за неукоснительным выполнением которого она неусыпно следила,гласило: никто и никогда не должен вспоминать про вкусные блюда, какие онкогда-то едал, или мечтать вслух о том, что ему сейчас хотелось бы съесть, будьу него такая возможность.

Порк тихонько выскользнул из комнаты, а она все еще стояла,хмуро глядя в пространство. В те, прежние, безвозвратно канувшие в прошлоевремена жизнь была так разнообразна, так полна сложных, волнующих проблем! Какзавоевать любовь Эшли, не потеряв ни одного из поклонников, как заставить ихпо-прежнему ходить за нею по пятам с убитым видом? Как скрыть от старшихмаленькие погрешности по части приличий? Как поддразнить или задобрить ревнивыхподружек, какую материю выбрать на платье и каким фасоном сшить, какой прическеотдать предпочтение… О, сколько еще всевозможных задач, которые необходимо былорешить! Теперь жизнь удивительно упростилась. Теперь важно было только иметьдостаточно пищи, чтобы не умереть с голоду, достаточно одежды, чтобы неокоченеть от холода, да крышу над головой, которая не слишком бы сильнопротекала.

В эти дни Скарлетт впервые начал посещать кошмар,преследовавший ее потом долгие годы. Это всегда был один и тот же сон, ничто внем не менялось, только страх от раза к разу возрастал и даже в часыбодрствования мучил ее ожиданием ночи, когда кошмар повторится снова. Ейглубоко запали в память все события того дня, которые предшествовали этомукошмару.

Холодные дожди шли уже неделю, и дом продувало насквозьсырыми сквозняками. Мокрые поленья в камине дымили, не давая тепла. С утра вдоме уже не было никакой еды, кроме молока, так как запасы ямса иссякли, асилки и удочки Порка не принесли на сей раз добычи. На следующий деньпредстояло заколоть одного из поросят, иначе все в доме опять останутся безеды. Истощенные, голодные лица — белые и черные — смотрели на Скарлетт изо всехуглов, безмолвно взывая о пище. Было ясно, что придется, рискуя потерей лошади,послать Порка купить продуктов. И к довершению всех несчастий Уэйд лежал в жаруи жаловался на боль в горле, а ни доктора, ни лекарств не было.

Голодная, измученная, Скарлетт отлучилась ненадолго отпосмели Уэйда, предоставив его заботам Мелани, и прилегла вздремнуть.Раздираемая страхом и отчаянием, она ворочалась с боку на бок, чувствуя, какзаледенели у нее ноги, и напрасно стараясь уснуть. Одна и та же мысль без концасверлила мозг: «Что же мне делать? Куда броситься? Неужели на всем свете нетникого, кто бы мне помог?» Как могло сразу рухнуть все, что казалось такимнадежным, таким прочным? Почему нет возле нее какого-нибудь сильного мудрогочеловека, который снял бы с ее плеч эту ношу? Она не в силах больше ее тащить.Не для того она родилась на свет. И тут она заснула тяжелым, неспокойным сном.

Ей снилось, что она в какой-то чужой стране; ее несло икружило в вихре тумана, столь густого, что ей не было видно даже своих рук.Земля зыбилась и уплывала у нее из-под ног. Все вокруг было призрачно и жутко.И тихо, сверхъестественно тихо, и она чувствовала себя потерянной и испуганной,как ребенок, заблудившийся в лесу. Ее мучил голод, она дрожала от холода и такбоялась чего-то притаившегося где-то рядом, в тумане, что ей хотелосьзакричать, но она не могла. Какие-то существа тянулись к ней из тумана, чьи-торуки молча, безжалостно старались ухватить ее за подол и утянуть за собойкуда-то глубоко-глубоко в зыблющуюся под ногами землю. И тут она вдруг поняла,что где-то среди этого тусклого полумрака есть теплое, надежное пристанище,есть тихая гавань. Но где? Сможет ли она туда добраться, пока эти руки неутянули ее за собой в зыбучие пески?

Внезапно она увидела, что бежит — бежит, словно обезумевшая,сквозь этот туман, и бежит, и плачет, и кричит, и, раскинув руки, стараетсяуцепиться за что-нибудь, но встречает повсюду только пустоту и влажный туман.Где же это пристанище? Оно ускользало от нее, но оно было где-то здесь, скрытоеот нее туманом. Если бы только найти его! Она была бы спасена тогда! Но отстраха у нее подгибались колени, и голова кружилась от голода. Она отчаянновскрикнула, открыла глаза и увидела наклонившееся над ней встревоженное лицо Мелани,которая трясла ее за плечо, стараясь разбудить.

Сон этот повторялся снова и снова всякий раз, когда оналожилась спать на голодный желудок. А это случалось куда как часто. Она такбоялась повторения этого сна, что не решалась заснуть, хотя и не переставалалихорадочно твердить себе, что ничего страшного в этом сне нет. Абсолютноничего — ну, туман, что же тут страшного? Совершенно нечего бояться… И тем неменее мысль о том, что она опять окажется среди этого тумана в каком-тонеизвестном краю, нагоняла на нее такой страх, что она стала ночевать в спальнеМелани, чтобы та могла разбудить ее, если она опять начнет стонать и метатьсяво власти этого кошмара.

Нервное напряжение сказалось на ней: она похудела, сошелрумянец. В лице ее уже не было прежней приятной округлости: впалые щеки, резкаялиния скул и косо разрезанные зеленые глаза придавали ей сходство с голоднойодичавшей кошкой.

«Жизнь и днем достаточно похожа на кошмар, чтобы они мучилименя еще по ночам!» — с отчаянием думала она и начала отделять часть своегодневного рациона, чтобы съесть перед сном.

В сочельник Фрэнк Кеннеди с небольшим продовольственнымотрядом притрусил в Тару в тщетной надежде найти хоть немного зерна и мяса дляармии. Тощие, оборванные солдаты были похожи на бродяг, и лошади под ними —увечные, со вздутыми животами — явно попали в этот отряд потому, что негодились для боевых действий. Люди, так же как их лошади, — все, заисключением Фрэнка, — были списанные в запас калеки — кто без руки, ктобез глаза, кто с негнущейся ногой. Почти на всех были синие мундиры, снятые субитых янки, и на какую-то секунду обитатели Тары оцепенели от ужаса, думая,что к ним опять нагрянули солдаты Шермана.

Отряд заночевал в Таре; разместившись в гостиной на полу,все с наслаждением вытянулись на мягком ковре — ведь из месяца в месяц ониспали под открытым небом и на голой земле, хорошо еще, если усыпанной сосновымииглами. Несмотря на свои лохмотья и грязные бороды, это были хорошо воспитанныелюди, они мило болтали и шутили, отпускали комплименты и страшно радовались,что им довелось провести сочельник в большом доме, среди красивых женщин,совсем как в былые времена. Они отказывались вести серьезные разговоры о войнеи что-то врали напропалую, стараясь рассмешить дам и принести в этот разграбленный,опустошенный дом хоть чуточку праздничного веселья и радости.

— Все почти совсем как прежде, когда к нам съезжалисьгости, верно? — радостно шепнула Сьюлин на ухо Скарлетт. Сьюлин была наседьмом небе от счастья, снова принимая у себя своего поклонника, и не сводилаглаз с Фрэнка Кеннеди. Скарлетт с удивлением обнаружила, что Сьюлин можетказаться почти хорошенькой, невзирая на ужасную болезненную худобу. Щеки у нееразрумянились, взгляд смягчился, глаза блестели.

«Похоже, она в самом деле неравнодушна к нему, — соснисходительным презрением подумала Скарлетт. — И пожалуй, может статьпочти нормальным человеком, если обзаведется мужем, — хотя бы такой старойинтендантской крысой, как Фрэнк».