Султан и его гарем - Георг Борн

Между тем отряд кавасов широко оцепил подмостки.

Только что Будимир попробовал, хорошо ли действует опускной клапан, как вдруг прискакал гонец от Мансура с приказанием поспешить с исполнением приговора, дабы не привлечь большого внимания.

На место казни прибыло уже несколько имамов, на которых возложена была обязанность перед казнью призвать преступников к покаянию и молитве. Не раз приходилось им исполнять эту обязанность – сотни, даже тысячи преступников в последнюю минуту жизни видели они, – но и они содрогнулись при виде Сирры. Такого страшного существа, такого безобразия они никогда еще не видывали.

На Сирре надета была длинная красная одежда приговоренных к смерти.

В этом ужасном костюме она казалась еще страшнее, чем когда-либо.

Сирра проворно и ловко, словно кошка, влезла на подмостки, когда помощник палача снял с нее веревки, кроме одной, привязанной к ее руке. Подобно тому, как водят на цепи диких зверей, так и помощник палача на веревке ввел Сирру на подмостки.

Небольшая кучка зрителей из народа с ужасом и отвращением смотрела на преступницу – на это страшное существо, влезавшее на подмостки. Они не знали, что это была пророчица, бывшее орудие Шейх-уль-Ислама.

Напрасно искала Сирра удобного случая вырваться из рук палача. Она была таким созданием, для которого ничего не значило при случае обновить рубцы, покрывавшие лицо и шею Будимира! В бешенстве и отчаянии она была страшна, владея тогда ужасной силой, и готова на все, чтобы только освободиться или отомстить за себя.

Но помощник палача был осторожен! Он оставил одну веревку на руке Сирры. В то время как он поднимался по ступеням подмосток, рядом с ним лезла и она, будучи не в силах убежать; слуга Будимира крепко держал ее.

Солнце, так долго огненным шаром видневшееся из-за тумана и туч, уже склонялось к горизонту, через минуту оно должно было исчезнуть – а казни в Константинополе совершались всегда после заката.

Когда Сирра подошла к столбам, составлявшим виселицу, слуга передал своему господину веревку, на которой он держал Сирру, словно дикого зверя.

К ней подошли имамы. Она потребовала, чтобы ее прежде всего освободили от позорной веревки.

Один из имамов дал знак палачу исполнить желание преступницы, и вот последние оковы сняты были с Сирры.

Она увидела себя теперь свободной, но Будимир и его помощник были так близко, что стоило им только протянуть руку, чтобы снова схватить ее.

Имамы призвали осужденную к молитве и показали ей место, где должна она была совершить ее. Сирра последовала приглашению и опустилась на колени. Ей было это очень кстати: теперь она избавилась от неприятного соседства черкеса-палача.

Минута, назначенная для молитвы, была последняя в жизни преступника! И так уже слишком долго длилась вся эта церемония! Будимир думал о приказании Шейх-уль-Ислама. Казнь должна была совершиться сию же минуту.

Однако он не смел помешать молитве. Сложив свою руку на груди для молитвы, Сирра обдумывала возможность побега. Она все еще не отказалась от мысли избежать виселицы, все еще не приготовилась к смерти. Неужели она должна была умереть безвинно, неужели Мансур должен был победить, он и грек восторжествовать? Нет, этого не должно случиться! Даже в последнюю минуту она не отчаивалась! Одно, что ее беспокоило, – это длинная красная одежда! Если бы она на самом деле рискнула на попытку к бегству, эта длинная одежда стала бы ей непреодолимым препятствием, а скинуть ее она не могла. Будимир крепко привязал ее к телу.

Однако она должна была на что-нибудь решиться; время, данное ей для молитвы, уже проходило – палачом овладело нетерпение. Через минуту, когда он схватит ее и набросит петлю на шею, будет уже поздно, тогда все уже будет кончено!

Не теряя ни минуты, Сирра внезапно вскочила, прежде чем Будимир и слуга его могли схватить ее, своею единственною рукою быстро сорвала с себя красный балахон и, оставшись в своей обычной черной одежде, проворно и ловко, как кошка, спрыгнула с подмостков в середину отступивших от ужаса жандармов. Громкий крик раздался из толпы свидетелей этого неожиданного происшествия при казни; безобразное создание, на которое с тех пор, как явилось оно на подмостки, все смотрели с удивлением и отвращением, теперь внезапно приобрело в глазах зрителей дьявольский характер, и большинство из них расступилось с громким криком.

Но Будимир не хотел так легко отказаться от своей жертвы. Вместе с помощником он бросился в погоню за осужденной, в то время как кавасы разбежались с диким криком, а все свидетели этой страшной, дикой погони в ужасе расступились.

Несмотря на свою ловкость и проворство, она ошиблась в расчете: число зрителей было так незначительно, да и те, которые были, так боязливо отступали перед нею, что она тщетно пыталась найти среди них защиту и спасение. Она бросалась туда и сюда, преследуемая палачом и его слугой, – но все было напрасно. Недолго продолжалась эта погоня и кончилась неудачно для Сирры, которая снова очутилась в руках черкеса-палача.

Будимир опять втащил свою жертву на подмостки. Хитрой Сирре вторично чуть было не удалось убежать от него – в третий раз этого не должно было случиться. Со свойственной ему уверенностью и искусством он накинул ей петлю на шею, в то время как она стояла на опускном клапане – через минуту Сирра, вися на веревке, качалась бы в воздухе…

Но вот по дороге с другой стороны ворот показался во весь опор мчавшийся всадник, издали махавший белым платком. Палач, глаза которого от бешенства и напряжения во время погони за преступницей налились кровью, не видел всадника, но имамы закричали ему, чтобы он остановил казнь.

Уже нога Будимира была на засове, руки Сирры были уже завязаны на спине – и петля накинута ей на шею.

В эту минуту всадник подъехал к подмосткам. Это был Гассан, адъютант султана.

– Именем могущественного султана, остановись! – закричал он. – Осужденная помилована! Именем его величества, она должна остаться в живых! – слова эти подействовали.

Во всаднике, проворно соскочившем с коня, черкес-палач сразу узнал адъютанта султана.

Сирра поняла, что она спасена.

Петля уже так крепко стягивала ей шею, что она заранее предвкушала ужасную смерть на виселице, и теперь в последнюю минуту ей вдруг подоспела помощь.

Будимир выпустил из рук веревку. Гассан подал ему приказ султана.

– Я прибыл не слишком поздно! Осужденная невинна в убийстве! – воскликнул Гассан и затем приказал кавасам привести карету.

Палач был лишен своей жертвы! Изумленные имамы тихонько перешептывались между собой – Сирра же, как только сняли с нее петлю, дрожа опустилась на колени.

Все зрители: мужчины и женщины – были крайне удивлены тем, что осужденная в последнюю минуту была помилована; этого никогда еще не бывало! В это время Гассан приказал освобожденной из рук палача девушке сесть в приведенную карету и ехать в Беглербег; сам вскочил на лошадь и последовал за каретой. Любопытные разбрелись, не увидев ожидаемой казни.