Посмотри, на кого ты похожа - Елена Колина

Он смотрел на нее влюбленными глазами. А на нас – с такой тоской, что во мне сразу всё вспыхнуло, я как загорелась!.. У меня так бывает – очень сильное возбуждение, когда во что бы то ни стало нужно произвести впечатление. И я вдруг ужасно захотела, чтобы он посмотрел на нее равнодушно, а на меня с интересом. И еще мне вдруг ужасно захотелось, чтобы этот красавец оказался – бедным. Тогда он не был бы таким уж моим безупречным идеалом, и я могла бы не расстраиваться и сказать себе – да, он потрясающий мужик, но не successful[2], состоялся, и значит, он не такой уж идеал, и он мне вообще не нужен.

А как у них в России понять, какое у кого материальное положение?.. В Америке уже по тому, где находится жилье, всё понятно. А здесь как определить?

Квартира у Невского. Но может, вообще досталась от бабушки.

Одежда дорогая. Но в России особое отношение к одежде, дурацкое, я же помню, как у девочек было три рубля до стипендии, но зато самые дорогие сапоги…

Машины. Около подъезда стоят две машины – «Range Rover» и «Lexus», наверное, это их, но дорогие машины тоже ничего не значит. В России люди берут кредиты, не думая, смогут ли они расплатиться. Банки не должны давать кредиты, не зная кредитной истории человека, а кредитной истории в этой стране ни у кого нет. И закончится это полным кредитным коллапсом.

Ну, в общем, с утешительной мыслью об их бедности пришлось распрощаться. У него в руках были удочки. Если человек может позволить себе удочки за несколько тысяч долларов, значит, он не miserable, а очень даже successful, значит, у него всё хорошо. Откуда я знаю про удочки? Да просто у меня был boyfriend, который каждую субботу таскал меня в магазин рыболовных снастей. Каждую субботу этот придурок полдня выбирал дорогую удочку, но никогда, ни разу, не купил, и вообще никогда в жизни не ездил на рыбалку. Среди тех, с кем я встречалась, было много придурков, потому что в Америке каждому можно быть странным, и это не странно, а, наоборот, нормально.

Ничего, что у меня получается как-то путано? Это вообще-то для меня нехарактерно, меня в юридической школе ставили в пример, отмечали логичность подачи материала.

Почему я пошла в гости к незнакомым людям?.. Ну, во-первых, мне интересно, как здесь живут. Мы в Америке не слишком-то много общались с русскими, в Цинциннати почти нет русских, ну, правда, к тем, кто есть, иногда приезжают гости. Только это была не объективная информация. Максим говорит, что гости всегда представляют свою жизнь в ином свете, лучшем, или, наоборот, преувеличенно трудной. Обязательно смещают акценты. А уж эмигранты… у них вообще компот комплексов. У них любимая песня – «В Рашке всё ужасно, слава богу, что мы в Америчке». Максим говорит, что со сменой гражданства менталитет не меняется, что эмигранты всё равно остаются русскими. А в Америку они как бы совершают вылазку – ходят на работу, к врачам, а живут как русские. Он говорит, я по менталитету тоже русская. Не знаю, как другие, а лично я – я не эмигрантка, я американка и по-настоящему живу в Америке. И по менталитету я никакая не русская.

Так вот, по порядку. Это была очень глупая ситуация, глупейшая! В гости нас позвала кузина моего мужа Алёна.

Алёна с Никитой – типичные новые русские – богатые, глупые и сами себе неинтересные. Строят дом в Испании, но где бы они ни возвели себе дворец, всё равно у них на заднем дворе на веревке будут сушиться трусы и лифчики, – такие уж они, неподходящие своему материальному положению… Так вот, Алёна пригласила нас в гости, только отчего-то не к себе, а к этим своим друзьям. Я засомневалась, что ее друзья будут очень рады такому американскому сюрпризу, как мы, но она сказала, что ее подруга обожает сюрпризы. Ну, мы и пошли, хотя от Алёниных друзей я ничего особенного не ждала, думала, они такие же скучные, толстые, внешне и внутренне.

Джулию мы оставили у родителей Макса. Думаю, мы вообще обойдемся без бебиситтер, они готовы нянчить Джулию, это большая экономия.

Когда мы вошли во двор дома номер семь на Владимирском проспекте, чтобы встретиться там с Алёной и Никитой, – кстати, во дворе была помойка, – грязные переполненные баки, из которых торчали пакеты мусора! И это в трех минутах от Невского! Вот он, этот их распрекрасный Ленинград! Так вот, когда мы вошли во двор, позвонила Алёна и плачущим голосом сообщила, что к ним на дачу забрались воры. И мы должны идти в гости к этим ее друзьям одни, потому что они нас очень ждут. Алёна с Никитой поехали на дачу, спасать свое драгоценное имущество… кажется, в это самое Пупышево. Сказали, будут позже. Ну, я уже не хотела ни в какие гости, но Максим говорит – пойдем, всё равно Юльку отдали родителям. Лестница была покрашена синей краской, двери расцарапаны. За дверью лай.

Квартира большая, неухоженная, наверное богемная, или просто она плохая хозяйка, небрежная. Много книг, полки пыльные. Картинки, старые фотографии. Везде валяются книги, диски. Если бы не множество дорогой техники, можно было бы подумать, что мы перенеслись на пятнадцать лет назад. Я прошептала Максиму – фу, пыль, а он прошептал мне в ответ да ладно тебе, типичное безалаберное жилье питерской интеллигенции… Подумаешь, питерская интеллигенция!

Ну вот так, в результате набора случайностей, возникла дурацкая, нелепая ситуация – четверо совершенно незнакомых людей оказались за одним столом на кухне. В ресторане еще можно было бы скрыть неловкость – поизучать меню, обсудить заказ, получился бы small talk, а дома что? Я бы ни за что не хотела оказаться в роли хозяйки на тесной кухне с незнакомыми заморскими гостями.

За столом завязался разговор о бизнесе – благодаря мне.

– Я уже встречалась с разными людьми и кое-что поняла. Я привыкла в Америке изъясняться цифрами, фактами, а здесь, у вас, всё выражаются чрезвычайно туманно… Всеобщая любимая фраза «ну хорошо, ну ладно…», и это абсолютно ничего не означает!

– Да, – кивнул Андрей, – кажется, уже обо всем договорились, и уже рюмки поднимают, чтобы выпить за сделку, и вдруг – «да-да, но нет», – и выставляют совершенно новые условия. И всё сначала.

– Бизнес по-американски состоит в том, что мне позарез нужно продать… к примеру, колготки, а кому-то позарез нужно купить. Я лучше уступлю в цене, зато буду сотрудничать с партнерами долго и успешно. И всем будет хорошо, они в колготках, а я с долгосрочным контрактом. А смысл бизнеса по-русски в том, чтобы продать дырявые колготки и быстро убежать с деньгами. А кому они в следующий раз всучат колготки… им всё равно. У вас нет понятия долгосрочного сотрудничества, долгосрочной выгоды – упрутся в сумму контракта как завороженные, как будто следующего раза не будет. Единственная цель – обмануть здесь и сейчас, в ущерб своему же бизнесу.

Андрей опять кивнул. Он такой уверенный, сильный, спокойный.

– Ну, это вообще характерно для ресурсной экономики. Зачем долгосрочная выгода, если дыры всегда можно заткнуть деньгами? Так всегда будет, пока есть ресурсы.

– Даша, а вы чем занимаетесь? – вежливо спросила я.