И жить еще надежде... - Александр Городницкий

Встреча наша в его доме в Кельне в январе 1997 года, к несчастью, оказалась последней. В мае этого же года он внезапно заболел гриппом и скончался из-за осложнения на сердце. Незадолго перед этим в его доме гостил Булат Окуджава, также заболевший гриппом и умерший в Париже. Возможно, что их встреча оказалась роковой.

Хоронили Льва Копелева дважды — первый раз в Германии, а второй — в Москве, где урну с его прахом захоронили на кладбище Донского монастыря. В этот день я написал стихи его памяти.

Там же в Кельне журналистка Хильда Хайдерзам подарила мне книгу о русской авторской песне, где был опубликован немецкий перевод песни «Атланты».

Через несколько дней после этого у меня был концерт в Берлине в Русском культурном центре. Зал на три четверти состоял из русских евреев, которые, чувствуя себя хозяевами положения, шумно переговаривались смеялись, пересаживались с места на место. Примерно одну четверть составляли немцы, в основном студенты-слависты, изучающие русский язык. Они, не в пример евреям, вели себя крайне скромно. Вечер уже подходил к концу, когда я, вдруг вспомнив, что у меня под рукой есть немецкий перевод песни «Атланты», решил почтить немецких гостей и спеть эту песню по-немецки. Однако я недооценил звучание жесткого немецкого текста на мою мелодию.

Как только я стал петь песню с листа по-немецки, то заметил краем глаза, что в зале начали происходить странные изменения. Евреи, которые только что чувствовали себя вполне вольготно, вдруг перестали смеяться, замолчали и принялись боязливо озираться, как будто ожидая новой «хрустальной ночи». Немцы же, наоборот, оживились, начали улыбаться, переглядываться, бить друг друга по плечу и привставать со своих мест. Мне сразу вспомнился эпизод из гениального фильма «Кабаре», когда мальчик чистым голосом начинает петь народную песню, а к концу она преображается в фашистский гимн. Испугавшись, я перешел на русский язык, и все встало на место.

Попав в начале 1997 года в промышленную провинцию Рейн-Вестфалия, в соседствующие города Вупперталь, Дортмунд и Дюссельдорф, я с удивлением обнаружил там крепкие, хотя и не слишком многочисленные клубы самодеятельной песни, созданные выходцами из недавнего СССР. В Вуппертале, где, как оказалось, регулярно проходят «всегерманские фестивали русской бардовской песни», клубом руководит бывший майор Советской Армии Юрий Томилин. В этом клубе активно участвуют многие исполнители и авторы. В их числе — Татьяна Синицына, ставшая в последние годы регулярной участницей Грушинского и других российских фестивалей.

Уже позднее, в 1998 году в Берлине, мне довелось познакомиться еще с одним из лидеров движения КСП в Германии — Ильей Тимаковым, возглавляющим берлинский бард-клуб «Берлога». Справедливости ради следует отметить, что здесь, совсем как в России, отношения в клубах не всегда простые, часто в одном городе возникают два альтернативных клуба, неизвестно почему соперничающие между собой. Ни Берлин, ни Вупперталь этого не избежали.

В последние годы заметное место среди германских клубов самодеятельной песни занял Ганновер, где клубом руководит Злата Лихтенман, приехавшая вместе с родителями из Ташкента, где теперь хозяйничают узбекские националисты. Она поведала мне, как ректор одного из институтов, прибыв с инспекцией на физический факультет, показал пальцем на портрет Ньютона и спросил сопровождающих его лиц: «Кто это такой?» «Исаак Ньютон», — ответили ему. «Исаак? — насторожился начальник. — А что он сделал для узбекского народа?» И портрет сняли.

В Ганновер мне приходилось попадать неоднократно. В последний раз мы были там с группой бардов, принимавших участие в плавании на яхте «Банъярд» из Бремерсхафена. Я уже вспоминал, что в Бремерсхафене мы попали на Всемирный фестиваль парусников и побывали на моем родном «Крузенштерне». Там же мы побывали в гостях на русском паруснике «Штандарт», который был построен группой питерских энтузиастов как точная копия военного корабля петровского времени, с которого когда-то начинался русский военный флот. После этого вся наша группа, — Галина Хомчик, братья Мищуки, Леонид Сергеев, Константин Тарасов и я — отправились в Ганновер в гости к тамошнему клубу самодеятельной песни, где состоялся большой концерт и собрались тамошние активисты из всех окрестных городов.

С каждым годом укрепляется клуб во Франкфурте-на-Майне, где душой КСП стала Анна Белякина.

Русские клубы самодеятельной песни в Германии понемногу растут, постоянно пополняемые узким ручейком еврейской эмиграции и отчасти — русскоязычной немецкой. В 1997 году на берегу Вуппера, например, состоялся «Третий всегерманский слет авторской песни», а в Берлине в Шоенхольце бард-клуб «Берлога» в традиционной форме слета провел «Первый международный фестиваль авторской песни «Русский акцент»».

Сейчас регулярно выходит газета — информационный дайджест «Авторская песня сегодня» («АП-острофф»), которая в декабре 2000 года учредила ежегодную премию в виде трехнедельной поездки с концертами по городам Германии для авторов, ранее там не выступавших. В газете публикуется «бард-афиша» и вся информация, связанная с авторской песней в Германии.

Все это не случайно. В Германии, так же, как и в Израиле и других странах с многочисленной русской эмиграцией, именно авторская песня стала символом русской культуры, русского языка, причастности к покинутой Родине. Характерно, что в семьях, где увлекаются авторской песней, дети не утрачивают русский язык и не презирают родителей, отстающих от них в освоении языка новой среды обитания. С началом массовой эмиграции из России русская авторская песня буквально охватила весь мир, образовав как бы единое глобальное песенное пространство.

В 2001 году в Ганновере состоялся зимний слет КСП, посвященный памяти талантливого барда Виктора Шнейдера, жившего в Мюнхене и внезапно погибшего в возрасте двадцати девяти лет при катании на горных лыжах под Бостоном. Поэт, переводчик, прозаик, бард, переехавший в Германию из Питера, он успел выпустить две книги стихов, свидетельствующие о его безусловной литературной одаренности:

Виктор учился в Геттингенском университете и по специальности был биохимиком.