Красные звезды. Ядерный рассвет - Федор Березин

Баженов ответил.

– А сколько офицеров вы уговорили подписаться на государственный заем помимо положенного минимума? О стране надо думать, товарищ лейтенант, а не о бумагах.

Вообще-то Баженов давно не был лейтенантом, и даже не старшим, как истинный политработник, он получал положенные по сроку звания день в день. Традиция эта в политуправлении армии и флота была налажена. Однако Евгений Ильич Скрипов упорно именовал Баженова «товарищем лейтенантом», видно, такое было у него кредо.

– Ладно, – наконец согласился линкорный замполит, – пусть будут «славные потомки», а то правда, если они будут какими-нибудь серыми мышами, для кого мы тогда тут с вами кровь проливаем?

– Конечно, товарищ капитан первого ранга, обидно воевать за каких-то будущих мещан.

– Верно мыслите, лейтенант, верно. Ладно, что у нас далее? – Скрипов вчитывался в текст, шевеля губами.

В отношении именно этого старшего начальника Баженов испытывал неизгладимый комплекс неполноценности. Комплекс возник в первый день знакомства, когда замполит корабля допытывался у вновь прибывшего офицера о его пристрастиях и душевных интересах. Для начала Скрипов исполнил перед подчиненным начальную фразу некой арии и с интересом воззрился на Баженова, ожидая, что тот браво и с выражением ее подхватит. Баженов тупо смотрел перед собой, стремительно обшаривая мозговые кладовые. Он чувствовал, что сейчас последует вопрос об авторе и персонажах представленного произведения, но ни о том, ни о другом он не имел никакого понятия. Кроме всего, он никогда не отличался музыкальностью, а о нотах ведал только то, что их семь. Это стало катастрофой – в глазах Скрипова он навсегда заимел репутацию плохо образованного, находящегося не на своем месте человека.

– Теперь вот что, – продолжал рецензирование Скрипов. – Смотрите, тут у вас сказано, что командир корабля не спит уже трое суток, так?

– Что, уменьшить до двух?

– Нет, зачем, чем больше, тем лучше. Героизм не должен иметь границ. Но все-таки кое-что здесь у вас не так, – хитро сощурился замполит. – Кое-что не сопутствует реалистичности. Правде жизни не способствует. Так что это, лейтенант?

– Увеличить? В смысле пусть бодрствует четверо или даже пятеро суток?

– Ну что вы, лейтенант, – скривился капитан первого ранга. – Мы же не побасенки какие-то пишем – саму правду жизни, нелегкие тяготы флота.

– Можно? – Баженов взял в руки листок и пробежал обсуждаемый абзац глазами.

– Ну? – с неподдельной печалью поинтересовался Скрипов.

– Поподробнее про капитана написать? Но ведь в предыдущем репортаже мы даем его краткую биографию.

– Нет, с нашим капитаном все нормально. Ну так?..

Баженов даже вспотел от мозгового накала. Мысли не возникали. Он прибег к испытанному методу – добровольно признать свое поражение и доставить Скрипову наслаждение личного умственного превосходства.

– Так вот сомнения гложут, товарищ политрук, – произнес он, краснея как рак. – Я же и пришел к вам совета испросить.

Обращение «товарищ политрук» Скрипов любил еще более, чем «капитан первого ранга», и даже больше, чем «Ильич» – последнее, конечно, для старше-офицерского персонала.

– Ну как же вы не заметили, товарищ Баженов, – по-отечески мягко произнес Скрипов. – Капитан, значит, у вас не спит трое суток, так?

Баженов подобострастно кивнул.

– А заместитель по политической части как же? Только вот уговаривает его, значит, отдохнуть, так? А сам, значит, спит положенное, что ли? У народа создастся неверное, превратное представление о руководящей роли, ведь так?

– Но ведь, товарищ политрук, если мы напишем, что и вы не спите, то у нас получится какое-то масло масляное. Об этом можно в другой раз упомянуть, на следующей странице.

– Во-первых, лейтенант, – погрустнел замполит, – при чем здесь сплю конкретно я или не сплю. Неважно, что у нас в статье фамилии указаны, ведь даже корабль точно не обозначен, поэтому образ, можно сказать, собирательный. Нельзя позорить собирательный образ, тем более замполита. Так?

– Ага, понял. Значит, напишем «капитан корабля вместе с заместителем по политической части не спали уже третьи сутки».

– Во-во, это, конечно, более жизненно. Просто чувствуется сама жизнь, да?

– Что бы я без вас делал, товарищ политрук.

– Ничего, товарищ Баженов, опыт приходит с возрастом, с новым опытом. Работайте, дерзайте, все у вас впереди.

Евгений Ильич Скрипов ошибался, кольцо вокруг «Советского Союза» продолжало сжиматься. Недолго им оставалось куролесить и выдавать репортажи из Тасманова моря.

Трудно ли заблокировать город с пятнадцатью миллионами людей внутри? Это смотря для каких целей. Если нужно полностью отсечь от окружающего человеческого мира, тогда пожалуйста – хоть на месяц, хоть на год. Если нужно квартал-два с одного места переселить куда-нибудь в другое за пять тысяч верст, это тоже много раз разрешаемая задача. Даже если пару десятков крупных заводов разобрать и на материальном отображении флажка, в глобус впившегося, слепить, чуть медленней, чем это делает джинн из волшебной лампы, то и это – по силам. И сто заводов – по силам. И десять миллионов людей – маленьких придатков к механизмам – перебросить тоже по силам. Хоть и не проверялось в этом мире, на этой земле, но на другой-то видели. Видели, как из фабрик и электростанций, перед попаданием туда фрицев, выгребали все станки, а турбины динамитом обвязывали и шнурочек бикфордов приторачивали поверху. Словом, вычистить город от кого бы то ни было задача вполне возможная. Но…

А если нужно просто кого-то конкретного изловить, а не лиц какой-нибудь одной национальности подвергнуть срочной обструкции, тогда как? Если птица очень важная, тогда конечно. Но…

Кто в этом мире знал, что Панин не какой-нибудь уголовник, а агент параллельного мира? Кто догадывался, что он не просто человек, испачкавший руки милицейской кровью и совративший с пути истинного комсомолку Аврору, а шпион, посланный для выслеживания целей баллистических ракет? Он сам о последнем мало чего знал и лишь чуть-чуть догадывался, ловя ноздрями предчувствия запашок далеких ядерных пожарищ. Если бы органы безопасности ведали хоть что-нибудь, но…

Мало ли опасных типов в государстве развитого социализма? Вовсе не мало. Мало ли людей в розыске – всяких фашистов немецко-американского происхождения? Пруд пруди. Да и нет фотографии последнего стрелка-пистолетчика, есть только устное описание – очередное известное решение неразрешимой задачи совмещения воедино образности и логики. А потому, как знаем, есть только фото одного соучастника – бывшей пионерки Авроры. Вот ее и будем искать. Молодую девушку приятной наружности. Много ли таких по Москве? Пруд пруди. А если с помощью макияжа и обученного маскировке разведчика Панина преобразовать ее лицо в несколько более старое, если документики малость подчистить? Сделать из Авроры некую бодро-стройную старушку Шапокляк? Тогда сложность для органов, на людей любящих охотиться, возрастет еще на порядок. Да, конечно, если бы ребятки из неувянувшего КГБ догадывались, что Панину нужно не всю дальнейшую жизнь от Комитета скрываться, а только сутки-двое, и уйдет он после этого в пространства недостижимые, в которые лишь атомные крейсера иногда проскальзывают, да и то когда бог на душу положит, тогда да. А так, чего свору-то на него напускать, когда любой человек рано или поздно где-нибудь всплывает. Вот гитлеровцы недобитые или троцкисты – свежий, неустаревающий пример. А потому общемировой и общесоциалистический розыск и будничная бюрократическая работа, вон, милиционер Жора допустил служебную незрелость, халатностью приправленную, – где теперь офицерские погоны Жоры? В мусорном ведре, вот где. Медленно сжимающееся кольцо лучше стрельбы наудачу, все знают. Кто из местных мог ведать, что Панину нужно пройти только первое маленькое колечко вокруг столицы, а большое – общемирового уровня – его вовсе не касается? Параллельные миры – это вам для фантастов, да и то в тех мирах должна торжествовать революционная перспектива.