История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

Русская армия Врангеля до самого конца оставалась организованной и управляемой структурой. Способность выполнить своевременно отступление к пяти назначенным портам погрузки служит доказательством ее сплоченности и управляемости. Здесь следует отдать должное Врангелю и его подчиненным, которые поддерживали дисциплину в войсках во время самой трудной военной операции — отступления. Кавалерийские армии Фрунзе не смогли должным образом развернуться на оперативных просторах Крыма, чтобы отрезать основные силы пехоты противника. Иногда Врангель и его подчиненные просто не могли поверить в удачу, которая позволяла им практически без помех в течение трех дней избегать контакта с врагом и проводить эвакуацию. Для Русской армии это была неизбежная, но вполне достойная кода Гражданской войны.

В отличие от эвакуации британских и французских войск из Дюнкерка в 1940 г., за которой четыре года спустя последовала успешная высадка в Нормандии, уход Белой армии из Крыма в 1920 г. стал окончательным. Если бы Врангель сумел выиграть больше времени и мобилизовать больше судов, возможно, уехало бы большее количество противников большевистской власти. Кроме того, британское правительство могло бы приказать флоту помочь белым, как это было при эвакуации из Новороссийска. Такая операция по гуманитарным мотивам могла бы спасти еще несколько тысяч солдат Белой армии и их родственников. Это было бы благороднее, чем придерживаться политики «строгого нейтралитета». Но в любом случае конечный результат в Крыму остался бы тем же — победа красных, месть и террор.

Когда Красная армия заняла Севастополь, в городе не было ни вакуума власти, ни гражданских беспорядков. Переход власти от белых к красным прошел гладко. 13 ноября, еще до того, как остатки войск Русской армии покинули город, был сформирован Революционный комитет, состоявший из эсеров и анархистов. Три дня спустя, через сутки после занятия города частями Красной армии, состоялось совместное заседание революционных военных советов 1-й конной, 2-й конной и 6-й армий. На нем присутствовали видные военачальники Красной армии, в том числе Буденный, Блюхер и Климент Ворошилов. Они поблагодарили членов Севастопольского революционного комитета «за проделанную работу» и тут же «заменили их представителями армии». Новый, состоящий преимущественно из гражданских, комитет был избран 23 ноября. Его члены пообещали, что «железной рукой наведут строгий революционный порядок во вверенном им городе»[1166]. Повиновение обеспечат пушки Красной армии. Для поддержания порядка и проведения казней были сформированы специальные подразделения.

17 ноября 1920 г. Фрунзе издал очередной приказ. В этом пространном документе перечисляются подвиги Южного фронта Красной армии и подчеркиваются достижения за пятьдесят дней после его создания. Отдельно подчеркивается, что уничтожен «последний оплот и надежда русских буржуа и их пособников — заграничных капиталистов». Командующий фронтом провозглашает «вечную славу творцам революции и освободителям трудового народа». Фрунзе отмечает «исключительную доблесть 51-й и 15-й стрелковых дивизий в упорных боях под Юшунем, героическую атаку 30-й стрелковой дивизией Чонгарских переправ, лихую работу 1-й и 2-й конармий», которые принесли великую победу Советской республике. Они выполнили свои задачи в два раза быстрее, чем планировалось. Не забывая о пропаганде, Фрунзе обрушивается на противника, заявляя, что «авантюрист-барон бежал в Константинополь, бросив свои войска и предоставив каждому устраиваться, кто как может». По его мнению, армии Врангеля действовали «в чужих интересах» и «распались так же, как подобные ей полчища Колчака, Юденича и Деникина». Намекая на возможное кровопролитие в будущем, Фрунзе подчеркивает роль «Красного знамени». Этот символ «борьбы и победы» теперь «грозным призраком преследует остатки врагов, ищущих спасения на кораблях». Заканчивается приказ обязательными большевистскими призывами: «Да здравствует доблестная Красная армия! Да здравствует конечная мировая победа коммунизма!»[1167] Несмотря на то что глобальная стратегическая цель никогда не была достигнута, месть победителей побежденным в Крыму только начиналась.

Ленин в речи перед активистами РКП(б) в Москве 6 декабря 1920 г. задним числом одобрил ужасы красного террора в Крыму[1168]. Отметив, что «сейчас в Крыму 300 тысяч буржуазии», он заявил, что эти люди — «источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим»[1169]. У большевиков уже был инструмент, подходящий для этой цели. Одним из самых кровавых и страшных проявлений Октябрьской революции стала Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, известная как ЧК. Она была образована 20 декабря 1917 г. декретом Ленина, и вскоре ее руководителем был назначен Феликс Эдмундович Дзержинский, прозванный Железным Феликсом. Это был первый из печально известных советских органов государственной безопасности, наследниками которого стали НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) и КГБ (Комитет государственной безопасности).

После того как белые покинули Крым, последовала месть ЧК — быстрая, жестокая и беспощадная. Несмотря на эвакуацию около ста тысяч гражданских лиц, в Крыму оставались 2009 офицеров и 52 687 солдат бывшей Русской армии. Кроме того, «в госпиталях полуострова находилось около 15 тысяч раненых и больных». Несмотря на все усилия Врангеля, эвакуировать удалось не всех, кто хотел уехать. Некоторые решили испытать судьбу и остаться — возможно, под влиянием целиком ошибочных и безответственных обращений белого правительства, уверявшего, что они будут в безопасности. По разным причинам около двухсот тысяч бывших гражданских и военных чиновников, журналистов, актеров, врачей и других представителей интеллигенции остались в городе, и им предстояло пережить безжалостное и кровавое время. Таким образом, названная Лениным цифра в триста тысяч человек выглядит некоторым преувеличением, даже если всех бывших офицеров и солдат Белой армии назвать «буржуазией», «контрреволюционерами» или «врагами власти трудящихся»[1170]. Не все белогвардейцы были невинными жертвами: Гражданская война вызвала к жизни не только «красный», но и «белый» террор. Многие красные комиссары и коммунисты были расстреляны на месте — эту политику продолжила немецкая полиция во время Второй мировой войны, что нашло отражение в печально известном Приказе о комиссарах от 6 июня 1941 г.[1171].