Камера - Джон Гришэм

Сэм и Ральф Гриффин по-прежнему сидели накойке, головы их почти соприкасались. Адам опустился рядом с дедом, положилруку на его плечо.

– Наш протест отклонен.

Кэйхолл кивнул: этого следовало ожидать. Изгруди капеллана вырвался тихий вздох.

– А губернатор отказал в помиловании, –закончил Адам. Сэм попытался невозмутимо расправить плечи, но силы емуизменили.

– Все мы во власти Божией, – произнессвященник.

– Значит, финал, – едва слышно сказал Сэм.

– Да, – подтвердил внук.

Негромко зашепталась охрана: все-такиэкзекуция состоится! Где-то за стеной, скорее всего в самой камере, хлопнуладверь, и колени Кэйхолла дрогнули. После долгого молчания он с трудом разомкнулгубы:

– Наверное, пора помолиться, святой отец.

– Пора.

– Как мы это сделаем?

– О чем именно ты хочешь молить Бога, Сэм?

– Я бы попросил Его не держать против меня зла– когда я умру.

– Хорошо. Но почему ты считаешь, что Господьможет быть недоволен тобой?

– Причины, по-моему, очевидны. Гриффин сложилладони.

– Думаю, было бы лучше, если бы ты покаялся всвоих грехах и испросил у Него прощения.

– Во всех сразу?

– Тебе нет нужды перечислять каждый. Простоскажи, что сожалеешь о содеянном.

– Покаяние оптом?

– Называй как угодно. Если ты искренен, этосработает.

– Я искренен.

– Веришь ли ты в ад, Сэм?

– Да.

– И в рай тоже?

– Да.

– Веришь ли ты, что после смерти души добрыххристиан попадают в рай?

Кэйхолл задумался.

– А вы, святой отец?

– Верю, Сэм.

– В таком случае готов положиться на вашеслово.

– Вот и правильно.

– Как-то уж больно просто получается.Коротенькая молитва – и я прощен?

– Почему тебя это беспокоит?

– Потому что я совершил очень серьезныеошибки, падре.

– Все мы совершаем ошибки. Но Отец нашнебесный любит всех людей одинаково.

– Однако вы ни разу не сделали того, что делаля.

– Станет легче, если ты выговоришься, Сэм.

– Знаю.

– Говори же.

– Может, мне выйти? – спросил Адам.

– Нет. – Движением руки Кэйхолл не позволилему подняться.

– У нас очень мало времени, Сэм, – напомнилкапеллан, бросив взгляд в сторону стража.

Старик перевел дыхание и заговорил тихим,лишенным интонаций голосом:

– Я хладнокровно убил Джо Линкольна и ужепопросил у Бога за это прощения.

Гриффин истово шептал слова молитвы.

Сэм продолжил:

– Я помог своим братьям убить двоих мужчин,которые убили нашего отца. По совести, я никогда не сожалел об этом поступке –до вчерашнего дня. Теперь жизнь человека ценится гораздо выше, чем в тевремена. Я был не прав. А еще пятнадцатилетним мальчишкой я участвовал врасправе над чернокожим. Я стоял тогда в толпе и вряд ли смог бы остановить ее.Но я даже не попытался.

Он смолк. У Адама мелькнула спасительнаямысль: других признаний не будет. Гриффин терпеливо ждал. Минуты через трипрозвучал осторожный вопрос:

– Это все, Сэм?

– Нет.

Адам прикрыл глаза, к горлу подступил тугойком.

– Был еще один суд Линча. Парня звали Клетускак-то, не помню. Тогда мне исполнилось восемнадцать, я только что стал членомКлана. Все.

Он глубоко вздохнул. Капеллан продолжалмолиться.

– Но сыновей Крамера я не убивал, – хриплопроговорил Кэйхолл. – Я поступил как круглый идиот, позволив втянуть себя в томерзкое дело. Об участии в нем я сожалел долгие годы. Сожалею и сейчас. Нестоило мне вступать в Клан, изводить ни в чем не повинных людей своейненавистью, устраивать взрывы. Но мальчиков я не убивал. Я вообще ненамеревался причинить кому-то вред. Бомба должна была взорваться глубокойночью. Ставил ее другой, не я. Я сидел за рулем. По собственной инициативе мойсообщник использовал часовой механизм, поэтому взрыв раздался много позже, чемпредполагалось. Не знаю, желал ли он чьей-то смерти. Подозреваю, что да.

Адам жадно ловил каждое слово деда.

– Но я мог остановить его. В этом-то изаключается моя главная вина. Действуй я чуть иначе, мальчики были бы живы. Ихкровь на моих руках… она жжет меня до сих пор.

Гриффин мягко положил ладонь на головуКэйхолла.

– Помолись вместе со мной, Сэм. Старик закрылглаза.

– Веришь ли ты в то, что Иисус Христос, сынБожий, явился на землю из чрева девственницы, жил чистой, беспорочной жизнью ибыл распят на кресте ради того, чтобы принести людям вечное спасение? Веришь литы в это, Сэм?

– Верю, – прошептал Кэйхолл.

– Веришь ли, что Он восстал из могилы ивознесся на небеса?

– Верю.

– Что через Его посредство прощаются все твоигрехи? Злоба и ненависть, которые отягчали твое сердце, прощены, Сэм. Веришь литы в это?

– Да. Да.

Ральф убрал ладонь, тыльной ее сторонойсмахнул текшие по щекам Сэма слезы. Кэйхолл оставался недвижим, плечи его биламелкая дрожь.

В отсеке “А” голос Рэнди Дюпре затянул ужеслышанный всеми тремя псалом.

– Скажите, падре, сыновья Крамера сейчас там,на небесах?

– Да.

– Но они же были евреями.

– Души детей всегда отправляются на небеса,Сэм.

– Я их увижу?

– Не знаю. Человеческому разуму происходящеена небесах неподвластно. По крайней мере Библия утверждает, что там нет печали.