Миледи и притворщик - Антонина Ванина

– Здесь нарисовано путешествие души через Поля Блаженных к Небесному Дворцу на горе Фум. – объяснил Шанти.

– А где же тогда огненные врата и их стражи?

– Их здесь нет. Художник ведь разрисовывал стену ещё до падения Ненасытной сатрапии. А боги вышли из дворца и спустились с горы и разверзли огненные врата в наш мир только в день, когда решили погубить ненасытных.

– Точно. Я и забыла.

Мне уже не терпелось заснять фреску с горой, но Шанти заставил меня обратить внимание и на боковые стены. А там, на фресках играли красками развевающиеся платья танцовщиц, вино лилось рекой за длинными столами. А ещё там были массовые казни сброшенных в реку женщин, великие стройки и вереницы измождённых мужчин. Славное при сатрапе было времечко, всем кроме вельмож на пиру пришлось несладко. Теперь понятно, за какие прегрешения сатрапу непременно нужно было отсечь голову по истечении семилетнего срока правления. Всё-таки, есть что-то глубоко прагматичное в этом обычае.

Я принялась за работу: заставила стражей и Шанти стоять с факелами так, чтобы получить максимальное освещение тёмной коморки, а сама заменила стандартную кассету на плёнку с высокой светочувствительностью, разложила штатив, поставила камеру, протиснулась между мужчинами и начала съёмку.

– Эмеран, – послышался за спиной голос Шанти, – а на твоей фотографии отпечатается вся стена, или только половина?

Странный вопрос от человека, который боится камеры и считает, что она похищает человеческие души.

– На моём снимке отпечатается её косоугольная проекция, – решила поумничать я, ибо ужасно не люблю, когда кто-то лезет в мою работу с советами и замечаниями.

– Так ты не станешь снимать все рисунки до единого? В подробностях. Чтобы все фигурки на них попали.

– И зачем мне это нужно?

– Я думал, тебе интересно, каким был древний Сарпаль и ненасытные сатрапы.

Интересно, но не настолько, чтобы тратить плёнку на скрупулёзную съёмку всех стен погребальной камеры. Я же не археолог, я немного другим занимаюсь. Хотя… а вдруг среди моих будущих читателей отыщется какой-нибудь историк, которому будет неимоверно важно изучить настенную живопись древних сарпальцев? Ладно, сделаю несколько подробных снимков фресок, вдруг они и вправду кому-нибудь пригодятся.

И я решила заснять полностью боковую фреску с жизнеописанием мёртвого сатрапа. Я даже успела сделать пару кадров, как по левую руку от меня послышался дрожащий голос молодого стража:

– Крылатая богиня смотрит на нас.

Пришлось мне обернуться, чтобы вслед за ним взглянуть на статую. Глаза её и вправду пугающе поблёскивали в полумгле.

– Не свети на неё факелом, и она не будет на тебя смотреть, -авторитетно заявила я и повернулась обратно к камере.

Внезапно сверху раздался оглушительный грохот и взволнованный лай. Не обращая внимания на странную статую, Шанти тут же вышел в коридор и что-то крикнул наверх Леону. И тот ему ответил.

– Там стемнело, и началась гроза, – вернувшись, сказал Шанти.

– С ливнем? – забеспокоилась я, припомнив наш с Леоном поход по дну пересохшего русла.

– Кажется, просто сухая гроза.

Кажется, или нет, а надо бы поскорее заканчивать съёмку и уходить отсюда. Не хочу, чтобы там наверху хлынул дождь, а вода через колодец затопила бы эту камеру и нас всех в ней.

Снаружи продолжало громыхать. Земля сотрясалась. Всё вокруг нас вибрировало и даже звенело. Я принялась спешно убирать камеру и складывать штатив, как в плечо внезапно что-то уткнулось. Я повернулась, а это Чензир пятился и ненароком столкнулся со мной.

– Что происходит? – хотела было возмутиться я, но не стала.

Я просто проследила за его взглядом и увидела покойника в мешке. Нет, он не ожил и не поднялся на ноги, чтобы кинуться на нас. Он так и лежал у ног статуи. А вот сама статуя… Этот звон ведь исходит от неё. А глаза… они не просто отражают свет факелов – они будто светятся изнутри!

Сверху снова раздался грохот. Похоже, молнии бьют в землю. Может, и статуя из-за этого сияет? Не знаю как, но она точно вбирает в себя небесное электричество.

– Надо уходить, – тихо произнёс Шанти, – только не касайтесь Меретис.

Стоило ему это сказать, как снаружи снова раздался раскат грома. А ещё послышался пронзительный мужской крик. Лео?..

Юный страж не выдержал напряжения и с воплем кинулся к выходу. Чензир с руганью бросился за ним, и оба исчезли за поворотом в коридор. И тут статуя полыхнула огнём, а может, и чистым светом, что вмиг ослепил глаза.

– Шанти, где ты! Шанти!

Я словно попала в молочный океан и барахталась в волнах света, страшась утонуть.

– Шанти, – снова позвала я и с облегчением ощутила, как моей ладони касается рука.

– Я здесь, Эмеран. Я рядом.

Перед глазами всё ещё стоял белый свет, но вскоре он начал меркнуть, а я вновь увидела погребальную камеру, опрокинутый штатив, валяющийся на полу факел и Шанти. Он опустился передо мной на колени, а вот я сама, кажется и вовсе лежала на полу.

– Ты ударилась? – участливо спросил он – Болит голова?

– Голова? – растерялась я и даже пощупала её. – Нет, кажется.

– Это хорошо. Стражи уже выбрались из колодца, пора и нам.

Я поднялась на ноги и отряхнулась, даже успела потянуться к оброненному штативу, как вдруг заметила, что тени на полу пришли в движение. А потом я подняла глаза и обомлела.

Позади Шанти в воздухе парил сгусток белого света. Он медленно двигался от одной боковой стены к другой, неумолимо приближаясь к нам. Неужели шаровая молния? Это очень плохо…

– Шанти, – тихо, боясь пошевелить губами, сказала я, – только не двигайся.

Кажется, эти сгустки энергии очень чувствительны к потокам воздуха. Вот так взмахнёшь рукой, а он стрелой метнётся к руке и прожжёт её до кости. Наверное. Вообще-то я мало что знаю о шаровых молниях, но лучше бы она поскорее отсюда улетела.

Похоже, белый шар уловил мои мысли и замер в воздухе. Не прошло и пяти секунд, как он начал стремительно таять и сдуваться прямо на моих глазах. Это ещё что такое? Шаровые молнии, кажется, так себя не ведут.

Белый сгусток метнулся обратно к статуе, уселся ей на нос, и глаза Меретис засветились. Два сияющих луча вырвались из глазниц статуи и скрестились на переносице, а белый сгусток начал расти, обретая прежний размер. Это точно не шаровая молния…

Светящийся шар сорвался с места и полетел к нам, но его сил хватило лишь на минуту, чтобы покрутиться около брошенного штатива, померкнуть и вернуться к статуе, чтобы снова обрести силу. Так он, что, подзаряжается от неё?

– Шанти, – обеспокоенно спросила я, – что это за странное свечение?

– Человеческая душа.