Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

В разгар битвы англичане взяли мало пленных. У них не было достаточного количества свободных людей, чтобы охранять их, и они боялись, что те снова вступят в бой, если их пощадят. Нападение на обоз усилило их нервозность. Большинство из тех французов, кто пытался сдаться, были убиты на месте. Но как только бой закончился, англичане принялись разбирать груды тел на поле боя в поисках выживших, за которых можно было получить выкуп. Большое количество французских латников было найдено живыми, некоторые из них были тяжело ранены, некоторые чуть не задохнулись под тяжестью мертвых и раненых. Всех их разоружили и лишили шлемов, а затем отвели в тыл.

Пока шло это мрачное дело, в рядах англичан возникла внезапная тревога. Поступили сообщения о появлении свежих французских войск. На поле был замечен французский штандарт. Сообщения были путаными и неопределенными, и не было ясно, что это были за войска. Возможно, это был отряд герцога Бретонского, который покинул Амьен тем утром, слишком поздно, чтобы принять участие в сражении. Возможно, это были люди сеньора де Лонгни, который, как говорят, также прибыл на поле битвы с 600 воинами герцога Анжуйского как раз в тот момент, когда арьергард покидал его. Наиболее правдоподобной представляется версия о том, что Клинье де Бребану удалось собрать остатки арьергарда, и он появился в тылу английских позиций, прежде чем был отбит. Английский король, чьи войска были рассеяны по полю, боялся, что его небольшие оставшиеся с ним силы будут перебиты, приказал убить всех пленных, за исключением нескольких самых знатных, которых уже отвели под охраной в безопасное место. Пленников сотнями отправляли на тот свет перерезая мечами горло или разрубая топорами головы. Других забивали до смерти свинцовыми молотами. Бургундца Жильбера де Ланнуа вместе с дюжиной других закрыли в соседнем фермерском амбаре, который подожгли. Когда некоторые из пленителей не захотели убивать людей, которые могли принести им целое состояние в качестве выкупа, король послал отряд лучников, чтобы закончить дело. Когда стало ясно, что французы разбежались, паника улеглась, и резня прекратилась. По некоторым оценкам, было убито около 700 пленников, находившихся в руках англичан. В глазах современников эта резня навсегда осталась актом бесчеловечного варварства. Но в то время никто не осуждал англичан, даже со стороны их врагов. Действительно, бургундский герольд Жан Ле Февр де Сен-Реми, находившийся с английской армией, обвинил французский арьергард, который, пытаясь атаковать после того, как все было кончено, в том что он обрек своих товарищей на жестокую смерть[565].

Среди пленных, которые либо пережили резню, либо были найдены после ее окончания, были некоторые из величайших аристократов Франции. Карл Орлеанский, которого чуть не затоптали ногами перед английским центром, был вытащен из кучи тел. Артур де Ришмон был найден английским лучником под тремя телами убитых, весь в крови и узнанный только по своему гербу. Маршал Жан де Бусико, герцог Бурбонский, его кузен Людовик, граф Вандомский, который был одним из французских послов в Уинчестере в июле, и его пасынок Карл, граф д'Э, были признаны высокородными лицами и избежали резни. Некоторым удалось бежать, когда началась бойня, например, Жильберу де Ланнуа, тяжело раненному в голову и колено, который сумел выбраться из горящего амбара, где его оставили умирать, и был вновь схвачен в поле на некотором расстоянии. Большинству остальных посчастливилось остаться в живых, когда убийства прекратились[566].

Французы потерпели катастрофическое поражение. Его мерилом было количество потерь. Список погибших французов напоминал перекличку военных и политических лидеров прошлого поколения. Вечером после битвы английские лучники обходили тела на поле боя, добивая раненых кинжалами и раздевая мертвых. Эта работа была возобновлена на следующее утро. Гербовые сюрко были принесены в английский лагерь для опознания герольдами. В итоге насчитали трех герцогов, пять графов, около 100 других крупных сеньоров и 3.069 рыцарей и оруженосцев. Еще по меньшей мере 2.600 человек, найденных без гербов, чтобы их опознать, были включены в число погибших, когда их в конце концов похоронили. Герцог Алансонский с яростью бросился в бой на английского короля и был зарублен одним из телохранителей Генриха V, когда поверженный на землю пытался сдаться. Антуан, герцог Брабанта, брат Иоанна Бесстрашного, прибыл из Ланса в самый разгар битвы, оторвавшись от своих войск в одежде для верховой езды лишь с горсткой спутников. Надев позаимствованные у кого-то доспехи и гербовое знамя, вместо сюрко, отобранное у одного из трубачей, он вступил в бой в последние минуты и был замечен среди пленных после того, как все закончилось. Но англичане не узнали его в импровизированном одеянии и перерезали ему горло, когда раздался клич убивать пленных. Его младший брат, Филипп, граф Неверский, вероятно, также был убит во время расправы над пленными.

Их судьбу разделили многие другие знатные дворяне. Среди погибших было семь кузенов французского короля. Коннетабль, магистр королевских арбалетчиков, магистр королевского двора и знаменосец Орифламмы Сен-Дени, фактически почти каждый военный офицер короны был убит, за исключением маршала Бусико, который попа в плен, и адмирала Клинье де Бребана, которому удалось бежать. Жак д'Эйли, ветеран кампаний в Шотландии и Гаскони, который недавно вырвался из английского замка Висбек и бежал через Ла-Манш, был найден среди мертвых. Жан де Монтегю, архиепископ Санса и митрополит Франции, был убит с мечом в руке в разгар схватки. Не менее двенадцати из двадцати одного провинциального бальи и сенешаля к северу от Луары были убиты или взяты в плен. Целые семьи были уничтожены по мужской линии, отцы и сыновья, братья и кузены. В некоторых регионах, в частности в Пикардии, откуда в последнюю минуту прибыло большинство подкреплений армии, было уничтожено целое поколение местного дворянства. Через несколько лет Бурбонне описывали как "край лишенный рыцарей и оруженосцев из-за дня англичан… в который большинство из них были убиты или взяты в плен".

Ближе к концу дня английский король созвал герольдов обеих сторон, которые наблюдали за битвой издалека. История его обмена мнениями с Монжуа, французским гербовым королем, вероятно, является выдумкой, но позже попадет на страницы хрониста пикардийца Ангеррана де Монстреле, а от него — к Шекспиру. Король попросил его подтвердить исход битвы. "Этот день ваш", — ответил герольд. Затем, указав на замок, стоявший к северо-западу от места битвы, Генрих V спросил его название, и ему ответили, что он называется Азенкур. "Тогда, поскольку битвы должны называться по имени ближайшего замка, деревни или города, пусть