Правитель империи - Олесь Бенюх

Утром, когда он поделился своими размышлениями с приятелем, тот пообещал пригласить на вечер «прелюбопытную соединенно-штатскую особу». И вот они встретились вновь — Раджан и Беатриса Парсел.

«А ведь она едва узнала меня, — горько подумал Раджан. Или притворяется? Но притворяться-то ей зачем?» И он внутренне насторожился.

Они уже натанцевались, поужинали, поболтали друг с другом («И все больше о каких-то пустяках», — отметил про себя Раджан) и сидели сейчас молча. Пили кофе, пили старый «Ларен» из крошечных рюмочек, курили.

Беатриса чувствовала странную истому, которая обволокла все ее тело, словно теплая вода в ванне. Улыбаясь, она подумала о том, как в сущности все это нелепо, что из центра современной цивилизации она сама добровольно — добровольно! забралась на край света; что вот сейчас она сидит на террасе этой виллы на окраине городка, который во всех географических учебниках значится как первоисточник чумных эпидемий на Земле, и пьет коньяк и кофе с каким-то почти незнакомым индийцем Раджаном; и совсем не думает о судьбах человечества, и даже о своей судьбе. Вдруг она рассмеялась:

— Знаете, — обратилась она к Раджану, — моя мама страшная чудачка. Она долго уговаривала меня не ехать сюда. «Там на каждом шагу кобры, слоны, тигры, крокодилы», — убеждала она меня. А я взяла и удрала сюда!

— Ну и как, не жалеете? — спросил Раджан.

— Нет, ни капельки!

«Ну, у нее, положим, это блажь, — подумал Раджан. — Экзотики захотелось глотнуть — вот и махнула сюда. Но ведь таких как она единицы. Дочь миллионера — и в „Корпусе Мира“. Это, пожалуй, явление более редкое чем белый слон в Бирме».

— А как же насчет крокодилов и кобр? — стараясь поддержать разговор, снова спросил Раджан.

— Признаться, пока я их видела лишь в зоопарке в Дели, раздраженно ответила Беатриса, думая в то же время про себя: «Этот газетчик, видимо, считает меня круглой дурой, да еще избалованной, взбалмошной маменькиной дочкой».

— Знаете что? — девушка придвинулась к Раджану, положила ладонь на его руку. — Вы же неглупый парень. И должны понимать, что ваша страна, в силу целого ряда причин, должна работать бешеными темпами лет сто, нет двести, чтобы хоть немного приблизиться по уровню жизни к моей стране. Это, если она будет работать одна. Мы же стремимся резко сократить эти астрономические сроки, оказывая вам помощь деньгами и людьми. Люди эти сотни, тысячи американцев. И я — в их числе. А рассказ про маму лирическое отступление. Надеюсь, вы верите в мою искренность! — она старалась в полумраке разглядеть выражение его глаз.

— Да, конечно, — пробормотал Раджан. Прикосновение ее прохладных пальцев жгло его руку, ее улыбающиеся губы были так близко, так опасно близко.

«Это что, тоже входит в программу помощи?» — грустно сострил он про себя. И тут же подумал, что Беатриса чего-то недоговаривает.

— Помощь — это я понимаю. Это — материально, — негромко проговорил он, боясь разрушить тот невидимый мостик, который, как ему казалось, духовно соединил их вдруг в какие-то доли секунды. — У меня много, очень много всего. Я даю кому-то, у кого ничего нет, или почти ничего. даю какую-то часть. Малую часть. У меня почти не убавилось. Скажем даже так практически вовсе не убавилось. И вместе с тем, я кого-то… — он хотел сказать «облагодетельствовал», но потом решил, что это будет ей неприятно, — кого-то сделал счастливым, — продолжал он после короткой паузы. — Схема примитивная. Но примерно так оно и есть. И это понятно. Но люди, едут люди, тысячи едут. Можно сказать, бескорыстно. Почему?

— Энтузиасты, — Беатриса произнесла это слово просто, без малейшего оттенка пафоса. Она отодвинулась от Раджана, выпила рюмку коньяку, закурила.

«На моей родине, — думала она, — сильна религия или то, что мы, американцы, под ней сейчас понимаем — с джазами в церквах и боксирующими, играющими в футбол пастырями. Дань веку!.. Но ведь почти в каждом доме есть Библия. И десять заповедей вызубривает каждый американец сызмальства. Мудрые люди — мой папка, Кеннеди, Дайлинг — придумали для молодежи библейский идеал на современный лад: езжай за моря и океаны, помогай ближнему. Почему за тридевять земель? Потому что к отвлеченному идеалу прибавляется весьма реальная романтика путешествий. Романтика трудностей. романтика приключений. Романтика подвига даже. Подвига самопожертвования во имя блага ближнего. Мрачные шабаши хиппи и битников, немощные кривляния юнцов в одиночку или бандами — все это ведет в никуда. А здесь — идеал: неси помощь и свет правды во все концы земли. И, главное, каждый мой зеленый соплеменник, вроде этого плюгавого сопляка из Нового Орлеана, пропутешествовав десять тысяч миль и попав хотя бы в эту Индию, воочию убеждается — в сравнении с местной нищетой, как недосягаемо велик ставший таким привычным, приевшийся до скуки, до одурения, надоевший нам самим наш американский „образ жизни“, с его телевизорами, стиральными машинами, холодильниками, электрическими зубными щетками, легкодоступными автомобилями, яхтами, курортами и кругосветными путешествиями… „Одна из моральных отдушин для оздоровления нации“, как сказал бы отец. И что же — я должна этому Раджану втолковывать, что „Корпус Мира“ нужен нам самим, может быть, даже много больше, чем всем этим слаборазвитым, недоразвитым и развивающимся странам, вместе взятым? Ну, уж нет, только не я!..»

— Такие же энтузиасты, как те русские, что строят Бхилаи? — прервал Раджан затянувшееся молчание.

— Я предпочла бы отвечать на менее сложные вопросы, сухо сказала Беатриса. — Русские!.. Судя по вашим статьям, которые я читала в «Индепендент геральд», более компетентного эксперта, чем вы, в области познания русской души не сыщешь во всей Индии. А я русских только и видела-то в нью-йоркском ресторане «Рашн ти рум».

— Разве вы не бывали в Бхилаи? — удивился Раджан.

— Бывала. И не раз. туристическим галопом проскачешь за час по цехам в группе любознательных паломников с разных концов Индии и мира. Этим и исчерпывается мое знакомство с Бхилаи. Про строителей я уж и не говорю. При беглом осмотре они все кажутся на одно лицо — что русские, что индийцы…

Беатриса сказала Раджану далеко не всю правду. Она не хотела, Да и не могла ее сказать. А правда заключалась в том, что Роберт Дайлинг поручил ей познакомиться с лидерами правых профсоюзов завода, выяснить их настроения. «Наиболее надежных мы завербуем. Пуск первой очереди Бхилаи должен быть сорван, — сказал ей Дайлинг. — Без профсоюзов это, пожалуй, невозможно. В случае успеха гарантирую тебе интересную работу в ЮСИА. О задании никому ни слова. Кеннеди и другие из его группировки считают, что историю надо делать чистенькими ручками. А я полагаю, что в борьбе годятся любые средства. лишь бы они вели к победе». Роберт знал о стремлении Беатрисы добиться успеха в жизни собственными руками и делал на это ставку. Он не ошибся. В течение короткого времени Беатриса пять раз ездила на завод. Представилась научным сотрудником известного американского университета. Это же подтвердила телеграмма из Дели. тема работы: «Профсоюзы Индии». Остальное показалось Беатрисе несложной и даже забавной игрой.