Ошибка резидента - Владимир Востоков

На двух круглых столиках у стены Кутепов, войдя, заметил разложенные ключи и замки, которые проходят по делу как вещественные доказательства, и то, что было взято у него при аресте.

Увидев Павла, Кутепов приостановился и несколько секунд смотрел на него в глубокой задумчивости.

– Вы решили говорить? – спросил Марков, когда Кутепов после повторного приглашения сел на указанный ему стул.

– Да. Я расскажу все с полной откровенностью. Я готов помочь следствию всем, что в моих силах.

– От вас требуется только правда.

– Разрешите мне задать один вопрос? – совсем несвойственным ему тоном, умоляюще сказал Кутепов.

– Пожалуйста.

– Сухова жива?

– Да.

Кутепов как бы весь обмяк.

– С чего же мы начнем? – сказал Марков. – Давайте-ка с самого начала. На кого вы работали и как все это произошло?

– В пятьдесят третьем году, осенью, я имел несчастье согласиться на сотрудничество с одним человеком, дал обещание оказывать ему кое-какие услуги. Он работал тогда в каком-то посольстве в Москве. До прошлого года меня не тревожили, а в январе я получил привет от того человека, и мне поручили все это дело, которое теперь столь печально кончилось. – Справившись с первым волнением, Кутепов обрел дар свободно льющейся, складной речи.

Марков, вероятно, счел это угрожающим симптомом и остановил поток:

– Прошу вас быть конкретным. Что это за человек? Имя?

– Он представился как Арнольд.

– Каким образом вы познакомились? Почему он вам представился?

– Он знал меня.

– Откуда?

– У нас были общие знакомые.

– С войны?

– Понимаете, какая вещь…

– Мы облегчим вашу задачу. – Марков вынул из папки служебный формуляр бывшего гауптмана.

Кутепов вскользь бросил взгляд на желтый лист и заговорил быстро, как будто только и ждал, чтобы ему сделали напоминание.

– Да-да, идет оттуда. Обстоятельства, к сожалению, сложились столь неблагоприятно…

– Об этом вы расскажете в другое время, – опять остановил его Марков. – Чьим преемником был Арнольд?

– Я служил под командованием оберштурмфюрера СС Карла Шлегеля, вы о нем упоминали в прошлый раз. А у него был друг Хайнц Вессель из разведки. Он приезжал из Берлина.

– Вессель вас завербовал?

– Если это так называется…

– Хорошо. Кто передал вам привет от Арнольда? И как?

– Он не назвал себя. Только пароль. Мы говорили какой-нибудь час. Он прекрасно знает русский.

– О чем шла речь?

– Он сказал, что мне надо завязать дружеские отношения с двумя подругами – Светланой Суховой и Галиной Нестеровой. Дал их адреса.

– Для чего познакомиться?

– О конечной цели не упоминалось. Он сказал, я буду время от времени получать инструкции. Так оно и было.

– Каким же образом мыслилось завязать дружбу?

– Это зависело от моей предприимчивости. Вы понимаете, при колоссальной разнице в возрасте мне не приходилось рассчитывать на что-то такое… В общем, надо было проявлять изобретательность.

– Во имя бескорыстной дружбы?

– Я должен был расположить их к себе, сделаться, так сказать, духовным наставником. Чтобы они чувствовали необходимость во мне.

– В каком направлении вы должны были их наставлять?

– Не хочу себя выгораживать, я говорю вам все абсолютно откровенно, но этот человек был очень циничен. Он сказал, надо искать в людях червоточинку, а если ее нет – постараться, чтобы она завелась.

– Как же вы приступили к выполнению задания?

– Сначала наблюдал за ними. У меня образовалось много свободного времени, когда вышел на пенсию.

– Что значит – наблюдали?

– Часто заходил в универмаг, где работала Сухова. Иногда сопровождал их по улицам.

– Они могли насторожиться.

– Какие подозрения может вызвать безобидный старик? И потом – они беспечны.

– В чем состоял ваш план?

– Познакомиться, а потом использовать маленькие человеческие слабости. Ведь все любят получше одеться, особенно молодые женщины.

– Вы делали подарки?

– Да.

– От имени итальянского инженера?

Здесь Кутепов впервые ответил с задержкой: ему потребовалось время, чтобы по достоинству оценить степень осведомленности людей, ведущих следствие. Наконец он сказал:

– Этот итальянец появился случайно. Он прислал посылку Светлане, и тогда у меня возникла идея использовать, так сказать, сам факт его существования. Я подал идею, ее одобрили и даже развили. Я, видите ли, вошел во вкус, мне нравилось, я словно ставил психологический опыт. Но он мог провалиться в самом начале.

– Почему?

– Я попал в объектив фотоаппарата другу Суховой, молодому человеку по фамилии Дмитриев.

– Подруги видели вас на карточке?

– Да, но не обратили внимания на сходство. Карточка небольшая, я был там немного не в фокусе. Я говорю – они очень беспечны. По-моему, Светлана даже не заметила пропажу этой карточки и письма от итальянца.

– Вы их украли?

– Если угодно так квалифицировать.

– Вы так боялись этих фотокарточек, что не побоялись проникнуть в квартиру Дмитриевых. Чтобы идти на такой риск, нужны серьезные причины. Они только в прошлом?

– Не совсем. И в настоящем тоже. Нельзя оставлять собственный портрет на руках у людей, против которых злоумышляешь.

– Вы что же, с первого шага знали, что кончится уголовным преступлением?

– Нет, нет, упаси бог! – воскликнул Кутепов. – Я вообще не предполагал, к чему все это приведет. Но в июне ко мне опять приехал из Москвы этот человек, я изложил ему в подробностях все, что узнал сам, – ну, взаимоотношения между молодыми людьми, немножко об их характерах. Сказал и об итальянце и что можно скомбинировать с его помощью, отдал ему письмо итальянца. Тогда-то он мне и посоветовал обязательно заручиться каким-нибудь предметом, принадлежавшим Дмитриеву.

– Вам так и сказали – предмет должен годиться для совершения убийства?

Кутепов замахал руками:

– Нет, нет! Просто с появлением итальянца возникали определенные коллизии. Знаете – треугольник… Дмитриев – юноша горячий… Если что произойдет – могут заподозрить и его…

– Это ваши собственные соображения?

– Я только описывал ситуацию. Решения принимал этот человек.

– Он так и не сказал своего имени?