Ирландия - Эдвард Резерфорд

– Решено, отец. Я поеду с ними.

– Очень хорошо. – Отец кивнул. – Я поговорил с одним человеком, который знает Томаса Фицджеральда. Он брат самого графа Килдэра, – объяснил он дочери. – Мы же не хотим, чтобы ты отправился как простой пехотинец. Я должен надеяться, что к моему сыну, – добавил он величественно, – отнесутся как подобает.

– Спасибо, отец. – Джон улыбнулся отцу; улыбка у него была чудесной.

– Ты едешь в Англию? – взволнованно спросила Маргарет. – Чтобы сражаться за мальчика?

Брат кивнул.

– Ты прав, что так решил, – сказал ее отец. – Делай что должно, и награда придет.

– Идемте за процессией! – воскликнул брат Маргарет.

Подхватив девочку, он посадил ее на плечи и зашагал по улице рядом с отцом. А Маргарет, сидя на плечах брата в то солнечное майское утро, чувствовала себя ужасно счастливой и гордой, ведь тот мальчик впереди них тоже сидел на плечах.

Под веселый гомон дудок и бой барабанов они прошли между двумя зданиями с высокими крышами и направились к восточным воротам; выйдя из города, процессия двинулась в сторону Хогген-Грина и Тингмаунта, сделала круг, после чего вернулась в Дублин и наконец скрылась за воротами Дублинского замка, где должен был состояться пир в честь мальчика-короля.

– А ты пойдешь на пир, отец? – спросила Маргарет, когда брат поставил ее на землю.

– Нет, – улыбнулся отец. – Но многие знатные лорды, которые там будут, могут стать твоими родственниками. Запомни навсегда этот день, Маргарет, – решительно продолжил он, – потому что он войдет в историю. Помни, что и ты была здесь, с твоим храбрым братом и с твоим отцом.

Не только отец Маргарет чувствовал себя так уверенно. Вскоре после этого собрался ирландский парламент, на котором английские джентльмены вместе с представителями церкви с воодушевлением подтвердили акт коронования, о чем был выпущен специальный манифест. Они даже решили отчеканить новые монеты – гроуты и полугроуты с профилем мальчика. А Томас Фицджеральд, кроме немецких ландскнехтов, собирал и ирландских наемников, и молодых добровольцев вроде Джона, чтобы к концу мая сказать своему брату, лорду Килдэру:

– Мы готовы к походу. И должны немедленно нанести удар.

Лишь одна нота в эти головокружительные дни звучала диссонансом.

Но этого вполне можно было ожидать. Если два огромных графских владения клана Фицджеральд – Килдэр, простиравшийся от центра Пейла, и Десмонд на юге – и обладали самой большой властью в этих краях, то третье великое графство, принадлежащее роду Батлер, графство Ормонд, все же обладало достаточной силой, чтобы противостоять им. Иногда Батлеры и Фицджеральды пребывали в хороших отношениях, но гораздо чаще – нет, и едва ли стоило удивляться тому, что Батлеры завидовали превосходству Фицджеральдов. Вот почему, когда Генрих Тюдор отобрал трон у Йорков, которым отдавали предпочтение Фицджеральды, Батлеры поспешили известить Генриха о том, что будут рады поддержать претензии Ланкастеров.

И вот теперь, сразу после решения дублинского парламента, от графа Ормонда, главы рода Батлер, прибыл посыльный с таким извещением: «Лорд Ормонд отказывается приносить присягу мальчику-самозванцу и объявляет все произошедшее незаконным».

Фицджеральды отреагировали мгновенно. Лорд Килдэр тут же отправил посыльного к Тингмаунту, где его и повесили.

– Это уж слишком! – заявил отец Маргарет, качая головой. – Он ведь был просто гонцом!

Но Маргарет слышала в его голосе скрытое восхищение. Через два дня после этого события брат лорда Килдэра Томас и его небольшая армия отправились в Англию, взяв с собой и брата Маргарет Джона.

Защитники вновь коронованного короля высадились в Англии 4 июня и направились в сторону Йорка, по пути к ним присоединилось несколько поддерживающих Йорков со своими отрядами, в результате чего армия увеличилась до шести с половиной тысяч человек. Потом они повернули на юг.

Генрих Тюдор, застигнутый врасплох, вполне мог потерять свое королевство, если бы несколько английских вельмож, готовых выразить ему свою преданность и рассудивших, что именно Генрих, скорее всего, сможет навести порядок, не бросились к нему на помощь с неожиданно большими силами. И вот утром 16 июня рядом с деревушкой Стоук-Филд в Мидлендсе защитники мальчика-короля вдруг столкнулись с превосходно подготовленной пятнадцатитысячной армией. И хотя германские наемники были очень хорошими стрелками, валлийцы Генриха Тюдора и английские лучники выпустили на них такой град стрел, что он затмил небо, словно перед грозой. Против толком не обученных и почти не вооруженных ирландских добровольцев Генрих выставил опытных копейщиков и рыцарей в доспехах.

Ирландское войско было разбито. Мальчика-короля захватили в плен, но, пощадив его, милости к его солдатам Генрих не проявил. На поле схватки был ров, который с тех пор стали называть Красным рвом, потому что, как говорили люди, к концу того утра он наполнился кровью. Англичане порубили на куски почти всех до единого – и германцев, и ирландцев.

К счастью, Маргарет знала лишь то, что ее брат погиб в бою.

Но Генрих Тюдор был не только безжалостен, но и весьма умен. Захватив мальчика живым, он не стал его убивать или даже бросать в тюрьму. По-прежнему настаивая, что это всего лишь самозванец по имени Ламберт Симнел, он отправил Эдуарда работать на королевскую кухню, откуда потехи ради иногда вызывал мальчика, чтобы тот прислуживал гостям на пирах. Во время правления Генриха, да и в последующие столетия едва ли кто-то мог поверить, что этот мальчик был принцем королевской крови, хотя он вполне мог им быть.

Впрочем, уроки, которые извлекла из этих событий Маргарет, имели мало отношения к самому мальчику-королю.

Сразу после трагедии она не чувствовала ничего, кроме безутешного горя. И хотя ей всегда внушали, что она должна гордиться своей английской кровью, в ее голове постепенно зрела мысль, что сама Англия – это чуждое и опасное место. Она спрашивала себя, как Бог мог допустить, чтобы английский король отнял у нее брата. Но, став старше и много размышляя о событиях, которые привели к смерти Джона, она стала задавать себе уже другой вопрос, говорящий о ее проницательности.

– Как же так, отец, – говорила она, – Джон убит, а Фицджеральдов так никто и не наказал?

И в этом вопросе заключалась вся суть политической ситуации в Ирландии.

Ведь когда мальчика-короля короновали в Дублине, сам граф Килдэр, глава рода Фицджеральд, лорд-протектор Ирландии, собственный представитель Генриха Тюдора, а также пэр Ирландии, стоял во главе изменников. В то время как Батлеры хранили верность. Однако Килдэра Генрих простил, а Батлеры за все свои старания не получили ничего.

– Фицджеральды владеют самыми большими землями. Они породнились с таким множеством семей сквайров, а заодно и с величайшими ирландскими принцами, что могут собрать огромную армию, больше, чем любой другой клан, – объяснял ей отец. – Более того, хотя власть Батлеров тоже велика, их земли лежат между двумя графствами Фицджеральдов – Килдэра на севере и Десмонда на юге. И если Фицджеральды захотят, они могут просто раздавить Батлеров. – Отец показал двумя ладонями, как именно они это сделают. – Просто как клещами. Так что, Маргарет, как понимаешь, из двух великих английских владык именно Фицджеральды имеют больше власти. И если английский король попытается не замечать и тех и других и пришлет своего человека править островом, то очень скоро они сделают его жизнь такой трудной, что король просто отступится.