Гражданин Бонапарт - Николай Троицкий

Вернемся, однако, в 1804 год. По данным следствия о заговоре, Моро встречался и с Пишегрю, и с Кадудалем, но не поддержал их роялистских планов. «Против Бонапарта - да, за Бурбонов - нет!» - так определил он свою позицию[1714]. Пока Кадудаль, Пишегрю и другие, роялистски настроенные заговорщики озадаченно соображали, как теперь быть, ищейки Реаля выслеживали их. Пишегрю был арестован в ночь с 27 на 28 февраля на конспиративной квартире, хозяином которой был его лучший друг. Он-то и выдал бывшего «спасителя отечества» полиции за 300 тыс. франков. В следующие дни, рыская по свежим следам, Реаль выловил почти всех участников заговора. Так, вслед за Моро и Пишегрю были схвачены трое высокородных адъютантов Карла д'Артуа - братья князья Арман и Огюст-Жюль Полиньяки и маркиз Шарль-Франсуа де Ривьер. Последним из главарей заговора под вечер 9 марта на улице Вольтера в кабриолете был опознан Жорж Кадудаль.

Арест Кадудаля стоил полицейским агентам немалых усилий и даже человеческих жертв. Четверо агентов гнались за ним, спасались (не всегда удачно) от его выстрелов, в последний момент буквально повисли на нем, пытаясь скрутить. Кадудаль отчаянно сопротивлялся. Е. В. Тарле даже посчитал, что при этом он «убил и изувечил нескольких сыщиков»[1715]. Но другие историки (В. Кронин и А. Кастело, В. Слоон и В. Скотт, М. Франчески и Б. Вейдер, О. В. Соколов и С. Ю. Нечаев) сходятся на том, что Кадудаль одного сыщика застрелил и еще одного ранил. Только А. П. Никонов высказал особое мнение, явно перепутав «французского Махно» с кем-то другим: «Кадудаль оказал вооруженное сопротивление и был убит во время перестрелки»[1716].

Арест Кадудаля стал для большинства французов самым веским доказательством англо-роялистского заговора против Французской республики. Ведь Кадудаль, этот ужасный и неуловимый уже в течение ряда лет заговорщик, был в глазах истинных республиканцев олицетворением и бандитизма шуанов, и роялизма Бурбонов. О нем говорили (об этом узнал Вальтер Скотт!), что, «переодевшись слугой, он даже сумел пробраться в Тюильри, в покои Бонапарта, но не нашел подходящего момента», чтобы заколоть первого консула кинжалом[1717]. Теперь возникшие было у многих после ареста Моро сомнения в том, что Республике действительно угрожает заговор, рассеивались. Откровенные показания Кадудаля о намерении заговорщиков убить первого консула и восстановить во Франции королевский трон Бурбонов[1718] вернули Наполеону доверие нации, пошатнувшееся в связи с арестом Моро. Кстати, и сам Моро 8 марта, через три недели после своего ареста и за день до того, как был схвачен Кадудаль, не выдержал тягот заточения и прислал из тюрьмы письмо Наполеону, содержание которого стало причиной того, что ореол героизма вокруг личности победителя при Гегенлиндене заметно потускнел.

Дело в том, что Моро теперь письменно признал главное: все, что он говорил до сих пор на следствии, отрицая какую-либо связь (встречи, переговоры, планы) с Кадудалем и Пишегрю, ложь; встречался он и с тем, и с другим, был в курсе их планов, но участвовать в заговоре против Республики в пользу Бурбонов отказался. А. 3. Манфред полагает, что «письмо Моро было, по-видимому, написано в момент душевного упадка; со страниц письма он представал слабым, колеблющимся, двоедушным человеком». Можно согласиться с Альбертом Захаровичем в том, что «сторонникам оппозиции и самому себе Моро этим письмом, которое постарались сделать известным, нанес большой моральный урон»[1719].

Судебный процесс по делу о заговоре Кадудаля и К0 начался 25 мая 1804 г. Генерала Моро судили отдельно[1720]. Поскольку его причастность к намерениям заговорщиков убить Наполеона и призвать Бурбонов не была доказана, суд, учитывая популярность генерала, проголосовал (семью голосами против пяти) за оправдательный приговор. Однако председатель суда А. Эмар, резонно квалифицируя вину Моро по меньшей мере как «знание и недонесение» (что карается по уголовным законам почти повсеместно), добился повторного голосования. В результате Моро был признан минимально виновным и осужден «как простой карманник» (по выражению А. Кастело[1721]) на два года лишения свободы.

Наполеон не захотел держать героя Гогенлиндена в тюремной камере, где тот мог обрести еще и ореол мученика. Поэтому своей властью первого консула он заменил судебный приговор административной ссылкой, а точнее изгнанием Моро из Франции. До Барселоны изгнанника сопровождал майор элитной жандармерии Ж.-П. Анри - тот самый, кто его арестовывал. А далее Моро отбыл в Соединенные Штаты Америки. Когда Наполеону доложили об этом, он сказал: «Теперь Моро пойдет по дороге вправо. Кончит он тем, что придет к нашим врагам»[1722]. В 1813 г., когда Моро покинул США, чтобы служить шестой коалиции против Франции, станет ясно, что эти слова оказались пророческими.

С другими заговорщиками суд, в отличие от Моро, разобрался без проблем. Жорж Кадудаль, Атанас Буве де Лозье, Огюст-Жюль де Полиньяк, Шарль Франсуа де Ривьер, Фредерик Лажоле и еще 13 человек были приговорены к смертной казни. Два года тюрьмы получили, кроме Моро, Арман де Полиньяк и двое рядовых шуанов. Остальные 20 заговорщиков были оправданы[1723].

Даже такой приговор (при 20 оправданных из 42 обвиняемых в тяжком государственном преступлении) нельзя признать жестоким. Но первый консул еще и значительно смягчил его. Смертная казнь была оставлена в силе для 10 осужденных. Все они были гильотинированы 25 июня 1804 г. на Гревской площади. Остальным восьми смертникам Наполеон сохранил жизнь, заменив гильотину разными сроками тюрьмы и ссылки[1724], после чего почти каждый из них сделал - уже при Бурбонах - счастливую карьеру. Так, О.-Ж. Полиньяк станет министром иностранных дел, а затем и главой правительства королевской Франции; Ш.-Ф. де Ривьер будет губернатором Бордо, а Буве де Лозье - даже генерал-губернатором французской колонии Реюньон в Индийском океане; Ш. д’Озье и А. Гайар станут сановниками королевского двора, а Р. де Бреси - подполковником гвардии Людовика XVIII.