Живой щит - Дмитрий Воронин

— В чем дело? — поинтересовался Рейн.

— Крикун… — задумчиво ответила маркиза.

— Да, слышу, — безразлично пожал он плечами. — И что?

— С чего это он разорался?

— Мало ли… медведь, волк. Вы, маркиза, становитесь излишне мнительной, вам не кажется?

— Не кажется, — отрезала она. С моей точки зрения, это прозвучало несколько грубовато.

— Меня никто не хочет просветить, в чем дело? — поинтересовался я.

— Ах, простите, Стас… все время забываю, что вы здесь человек относительно новый. — Рейн усмехнулся, разводя руками. — Здесь водится одна интересная птичка. Сама по себе она ни малейшей ценности не представляет, да и мелка, одни кости. Но наглая — слов нет. Как встречает на своей территории какую живность крупнее собаки, начинает громогласно изъявлять протест. Слышите, звуки из лесу доносятся?

Звуки я слышал, разумеется, — если смешать карканье смертельно обиженной вороны со скрипом железа по стеклу, то получится жалкое подобие этого, простите, «пения».

— Да уж, явно не соловей.

— Это у вас там образец благозвучия, как я понимаю? Вот именно, сладкоголосым крикуна не назовешь. Одна радость, его территория обычно невелика, несколько рядом стоящих деревьев. Охотники обычно к нему относятся благосклонно — во-первых, крупную дичь издалека, можно сказать, слышно, и, во-вторых, за этим бедламом самого охотника зверь не услышит, разве что учует.

— Я так понимаю, что Алия опасается присутствия в лесу… посторонних?

— Господи, да это может быть все, что угодно, от медведя до сбежавшей с ближайшего хутора свиньи. О… замолчал.

Что ж, замолчал и замолчал. Но тревога Алии поневоле передалась и мне, а за последнее время я проникся к своим инстинктам определенным уважением. И все же то ли из мальчишеской удали — пора изжить, да все никак не получается — либо из нежелания показать себя перестраховщиком, доспехи я надевать не стал. Тем более что среди деревьев жара обещала смениться приятной прохладой и было куда приятнее дышать полной грудью свежим лесным воздухом, чем втягивать в себя далеко не самые приятные запахи потного подшлемника в магии они, гномы, может, и доки, но мало-мальскую вентиляцию в своем творении предусмотреть — где уж там.

Постепенно деревья сомкнулись за нами, здесь, не в пример степи, дорога немилосердно петляла. Мы держались вместе, и не только, чтобы не потерять друг друга из виду, а еще и потому, что лес внушал куда больше опасений, чем просматриваемая на лиги… блин, на километры вокруг степь. Хотя мысль о том, что паранойя определенно заразна, временами меня посещала.

Интересно, почему все здешние леса кажутся мне столь красивыми — нельзя сказать, что я так уж редко сталкивался с девственной природой, слава богу, дышал не только городскими выхлопами. И все же я снова и снова не уставал любоваться величественными деревьями — могучими, замшелыми… Никакой парк, сколь бы он ни был ухожен и вылизан, не сравнится по степени очарования с девственным лесом. Я с наслаждением впитывал в себя ощущение чистой, не тронутой тлетворным влиянием человека природы, и…

И чуть было не пропустил момент нападения.

Из придорожных кустов высыпала толпа орков. Я уже с этими тварями сталкивался, поэтому мог с уверенностью сказать — эти были поопаснее, по крайней мере существенно крупнее. И вооружены по большей части не ятаганами, которые про- тив длинного меча, дополненного добрым кинжалом, оружие несерьезное, а тяжелыми топорами — от таких не спасет и панцирь, даже если выдержит удар, а попадет такая железка по голове, и прости-прощай сознание.

Первый же из нападавших получил метательный нож в горло, под оскаленные клыки, и нырнул мордой в траву. Рейн, который уже успел оценить мои способности к владению этим видом оружия, заставил коня прянуть в сторону, освобождая мне траекторию для следующего броска — и тут же наотмашь рубанул мечом еще одну тварь — клинок высек сноп искр из грубо сработанного железного шлема, без особого труда рассекая металл и спрятавшийся под ним череп.

Я спрыгнул на землю, попутно вогнав короткое лезвие в глаз еще одной твари. В отличие от большую часть сознательной жизни проведшего в седле Рейна я куда увереннее чувствовал себя на двух ногах, чем на четырех. К тому же с этих уродов станется убить коня, а Голиаф, оказавшись налегке, вряд ли кого к себе подпустит. Да и Рейн, как я заметил, тоже спешился — в этой свалке лучше самому слезть с коня, чем завалиться вместе с ним.

Перевязь с ножами быстро опустела, и мой меч скрестился с тяжелой секирой, чуть не вылетев из моей руки. Высоченный, чуть не с меня ростом, кряжистый орк был явно не дурак подраться и в деле этом толк знал несколько секунд я с трудом отражал сыпавшиеся на меня удары, проклиная свою глупость и сожалея о сложенных во вьюке доспехах, затем плюнул и, вложив в очередной удар каплю силы, перерубил толстенное топорище пополам — при этом срезанный, как бритвой, топор едва не звезданул меня по голове. Орк оторопело уставился на бесполезный кусок дерева в своих руках расслабляться ему, пожалуй, не стоило, мог бы и удрать. Кто не успел, тот опоздал — через мгновение кончик меча полоснул его по горлу, и алая кровь ударила фонтаном из открывшейся щели.

Рейн успешно отбивался от троих нападавших, четвертый уже лежал пластом и не подавал признаков жизни. Внезапно жуткий удар вышиб меч из моей руки еще один здоровый урод раскручивал над головой шипастый шар кистеня и я, несмотря на утрату оружия, слегка даже обрадовался — попади он не по клинку, а по руке — не миновать мне мешанины рваного мяса и молотых костей. При местном уровне медицины это хуже, чем по голове, — мучиться дольше.

Я медленно отступал от свистящего железного шара на длинной цепи, выискивая удобный момент для броска кинжала — если промахнусь, буду иметь ряд серьезных проблем, поскольку другого оружия у меня не осталось. Мысленно заверил себя, что больше никогда не буду разбрасывать все метательные ножи в самом начале боя, мало ли что случится.

Внезапно прущий на меня, как танк, орк замер, оторопело уставившись на что-то за моей спиной, затем издал дикий звериный рев, в котором смешались ужас, недоумение и первые позывы к панике. Я воспользовался моментом, здоровяк свалился с кинжалом в груди и путь к выпавшему мечу оказался свободен — достав его в прыжке, я мгновенно опять оказался на ногах и приготовился к новой атаке.

Но ее не последовало — орки, вопя и бросая оружие, ударились в бегство. Я их не виню, когда у вас на глазах очаровательная брюнетка оголяется, это, конечно, заводит. Но когда она после этого превращается в здоровенную черную пантеру — тут уж нужны крепкие нервы…

Черная тень метнулась им вслед, и я отвернулся. Аманда, конечно, чудная девочка и может быть очень даже милой в общении, но когда дело доходит до защиты ее возлюбленного, тут ее остановить бывает трудно. Я очень сомневался, что многие из бежавших смогут уйти от ее клыков и когтей, но видеть это было не слишком приятно. Хотя я, по большому счету, ничего против не имел.