Ленин - Роберт Пейн

«Самая большая опасность, это — забюрократизировать дело с планом государственного хозяйства.

Это опасность великая…

Очень боюсь, что, иначе подходя к делу, и Вы не видите ее.

Мы нищие. Голодные, разоренные нищие».

Сподвижники пытались подсказать Ленину, что неплохо было бы чуть ограничить власть Центрального Комитета, например, передав функции руководства заводами и фабриками профсоюзам. Ленин яростно этому воспротивился. Он резко им возразил, сказав, что подобные заявления граничат с изменой революции и являются анархо-синдикалистским уклоном. Во главе группы, потребовавшей большей самостоятельности для рабочих профсоюзов, стояли Шляпников и Коллонтай. Ленин заклеймил их как еретиков. Шляпников в прошлом был рабочим-металлистом, а Коллонтай — журналисткой. Они, конечно, не дотягивали в интеллектуальном отношении до уровня Ленина и были бессильны в споре с ним. Он буквально забивал их аргументами и, как всегда, не церемонясь, жалил ядовитыми словечками. Тем не менее движение, известное как «рабочая оппозиция», существовало, и это свидетельствовало о растущем недовольстве рабочих. Ради чего Россия должна была терпеть семь лет беспрерывной войны? — задавались они вопросом. Не для того ли, чтобы теперь ими правила горстка засевших в Кремле чиновников, которые даже не желали выслушать справедливые требования народа?

Ленин продолжал рассматривать власть как нечто единое и неделимое. Он и помыслить не мог, — да и вообще это было с его точки зрения абсолютно недопустимо, — что в каких-то случаях этот монолит, партийная власть, может быть потеснена или разделена. Надо было во что бы то ни стало отстаивать авторитет власти; те, кто смел противиться этому, подлежали уничтожению. По иронии судьбы первыми, кто воспротивился авторитету ленинской власти, оказались моряки Кронштадта. Троцкий называл их гордостью и славой революции. Ленин, сам же Ленин, давал им еще более высокую оценку, когда в минуты опасности говорил: «Мы не можем проиграть, потому что с нами матросы».

Но моряки Кронштадта уже не были с ним. Они выступали против деспотичного правления одного человека и желали, чтобы их протест был услышан. Они выдвинули лозунг: «За Советы, но без коммунистов». Ленин понимал, что, если этот лозунг подхватит вся Россия, его партии придет конец.

1 марта 1921 года в Кронштадте на центральной площади состоялся огромный митинг. На митинге собрались 16 тысяч моряков. Он был организован моряками боевых кораблей «Петропавловск» и «Севастополь»; митингующие составили резолюцию, в которой выражали протест против злоупотреблений правящей власти. Уже первые строки резолюции вскрывали всю фальшивую сущность советского руководства. В них говорилось: «Поскольку теперешние Советы не представляют волю рабочих и крестьян, немедленно должны быть проведены тайным голосованием новые выборы, а перед выборами среди рабочих и крестьян должна быть проведена свободная избирательная кампания».

Далее следовали четырнадцать пунктов с требованиями свободы слова, печати и собраний, права крестьян держать скот для своего пользования, уравнивания рационов питания, запрета политического контроля со стороны одной партии и освобождения заключенных, арестованных за участие в рабочих и крестьянских волнениях против большевиков. Кроме того, в резолюции содержались требования упразднить специальные отряды коммунистов в армии и распустить коммунистические ударные бригады, которые контролировали заводы и фабрики. В заключительном пункте кронштадтские моряки требовали, чтобы в стране было разрешено мелкое предпринимательство.

По сути дела резолюция кронштадтских моряков была призывом к введению более гибкой формы социализма, без тирании и чудовищных зверств ЧК. Моряки требовали вернуть рабочим их права и привилегии. Участники митинга открыто и ясно заявляли, что моряки устали от гнета догматического правления партийного аппарата, творящего свое злое дело в Москве, и желают немедленных перемен.

Выдвигая свою программу, кронштадтские моряки заверяли, что в их резолюции нет ничего бунтарского. Однако было очевидно, что, по существу, они замахивались на советскую власть; это был настоящий акт противления советскому режиму. Вот почему Михаил Калинин, представлявший на митинге советское правительство, возвращался в Москву с тяжелым чувством. Он отдавал себе отчет в том, что правительству теперь придется выбирать между двух огней — либо пойти на уступки морякам, а значит, утратить авторитарную власть, либо силой подавить восстание.

Морские офицеры советовали матросам не колеблясь захватить Петроград, но те отказались. Они слишком горячо верили в победу правого дела. Они полагали, что стоит только огласить на всю Россию их требования, как сразу же все поднимутся против правительства, которое, по их определению, было «оторвано от масс и неспособно владеть ситуацией». Моряки захватили местную типографию, и 3 марта появился первый номер газеты «Известия», органа повстанцев Кронштадта. На первой странице номера было помещено обращение к жителям Кронштадта, призывавшее сохранять спокойствие. Оно гласило: «Товарищи и граждане! Революционный Комитет не желает, чтобы пролилась хотя бы капля крови. Комитет прикладывает все усилия к тому, чтобы поддерживать революционный порядок в городе, в крепости и на фортификационных сооружениях. Не прекращайте работу! Рабочие, оставайтесь у своих станков! Матросы и солдаты, оставайтесь на своих постах. Все советские служащие и учреждения должны продолжать свою службу. Революционный Комитет призывает вас, товарищи и граждане, соблюдать порядок и не прекращать работу, чтобы создать все условия для проведения честных и справедливых выборов в новый Совет».

Моряки Кронштадта были храбрые люди, но неискушенные политики. Ими как будто овладела странная «высокая» болезнь, симптомами которой были надежда и прекраснодушие, и они собирались заразить этой болезнью всю Россию. Откуда им было знать, что Ленин, человек крутого нрава, подпишет им, славным кронштадтским морякам, смертный приговор с той же легкостью, с какой он отправлял на расстрел представителей буржуазии.

Ленин отдал приказ уничтожить Кронштадт, если моряки не сдадутся. «В России может быть только две формы правления — самодержавие или Советы», — писал он. Свободные Советы, с требованием которых выступали моряки, являли собой третий вариант правления, совершенно с его точки зрения недопустимый. Но больше всего его обеспокоило то, что моряки заговорили о возрождении Учредительного собрания.

Троцкому была дана полная свобода действий. Он волен был как угодно расправиться с восставшей крепостью. 5 марта он прибыл в Петроград и сразу же от имени правительства направил мятежным морякам ультиматум. Он заявил, что, если они не сдадутся, он перестреляет их, как «куропаток». Рабочие Петрограда бурлили, но ЧК была настороже, и Зиновьев, занимавший в городе положение, равносильное власти генерал-губернатора, крепко держал рабочих в узде. По его приказу рабочие, объявившие забастовку в поддержку моряков Кронштадта, были расстреляны. Но даже тогда, когда стало ясно, что советское правительство готово бросить против Кронштадта все силы, моряки продолжали бездействовать. А ведь они могли сравнять с землей артиллерийские батареи под Сестрорецком и в Лисьем Носу; они без труда могли захватить Ораниенбаум; они могли пройти по Неве на военных кораблях и взять штурмом Петроград. В конце концов, они могли ледоколами взломать в заливе лед, чтобы не дать войскам возможности атаковать их с моря. И если бы они знали, что произойдет, возможно, повременили бы с восстанием до той поры, пока не растает лед и крепость станет неприступной. Они сами накликали на себя беду. Семь дней подряд кронштадтские «Известия» занимались тем, что проповедовали пассивную революцию. А на восьмой день Троцкий нанес первый удар.