Водопад - Иэн Рэнкин

Когда Томпсон снова уселся на водительское место, Милланд, слышавший весь разговор, сочувственно пожал плечами.

– Ты сделал все, что мог, Тони. – Он доел последнее пирожное и смял бумагу, в которую оно было завернуто.

Томпсон промолчал. Он знал, что шанс отличиться уплыл у него прямо из-под носа.

– Значит, пока будем торчать здесь? – снова сказал его партнер и протянул чашку. – Чайку, случайно, не осталось?…

В кафе «Дю те» не подавали настоящего чая. «Травяным чаем» здесь назывался настой из женьшеня и черной смородины, но Шивон он неожиданно понравился, хотя поначалу ей все время хотелось добавить в него капельку молока, чтобы смягчить непривычный, резкий вкус. Травяной чай и небольшой морковный кекс – вот и вся трапеза. В ближайшем киоске она купила выпуск вечерней газеты и открыла на третьей странице, где помещался отчет о похоронах. На центральной фотографии был изображен гроб Филиппы, который выносили из церкви несколько служителей. Было там и несколько снимков поменьше – в том числе родителей и нескольких знаменитостей, которых Шивон почему-то не заметила.

Перекусить она решила, когда, пройдя через Ботанический сад, оказалась возле его восточных ворот на Инверлит-роу. Справа, по направлению к Кенон-миллз, начинался торговый ряд, состоявший из небольших лавочек и кафе, а время у нее в запасе еще было. Сначала Шивон хотела вернуться за своей машиной, но потом решила оставить ее на прежнем месте, так как не знала, можно ли будет припарковаться там, куда она направлялась. Примерно через двадцать пять минут она вспомнила, что оставила под сиденьем мобильник, но если бы теперь она пошла за машиной, то наверняка опоздала бы на встречу, а испытывать терпение Сфинкса ей не хотелось.

Приняв решение, она оставила газету на столе и направилась назад, к воротам Ботанического сада.

В сад она, однако, не свернула, а пошла по Инверлит-роу дальше. Перед полем для регби в Голденакре она повернула направо и пошла по дорожке, которая постепенно сужалась, превращаясь в едва заметную тропку. Сумерки уже сгущались, когда, преодолев последний поворот тропы, Шивон оказалась перед воротами Уорристонского кладбища.

У Девлина никто не отзывался, поэтому Ребус принялся давить на все кнопки подряд. Наконец в динамике домофона раздался голос одного из жильцов. Ребус назвал себя, и его впустили. Эллен Уайли следовала за ним по пятам, не отставая ни на шаг. На лестнице она даже обогнала его и первой оказалась у квартиры профессора. Она барабанила по ней кулаком, стучала каблуком, звонила в звонок и молотила по почтовому ящику, но все было напрасно.

– Никого нет, – сказала она.

Ребус, запыхавшись после подъема, наклонился к щели почтового ящика.

– Профессор Девлин! – громко позвал он. – Это Джон Ребус. Мне нужно поговорить с вами.

На нижней площадке щелкнул звонок, и в проеме между лестницами появилось чье-то бледное лицо.

– Все в порядке, полиция! – крикнула Эллен, успокаивая обеспокоенного жильца.

– Тише! – прошипел Ребус и приложил ухо к щели почтового ящика.

– Что там? – шепотом спросила Эллен.

– Я что-то слышал… Как будто кошка мяукнула. Но у Девлина, кажется, нет кошки?

– Нет, насколько я знаю.

Ребус снова стал смотреть в узкую прорезь почтового ящика, придерживая шторку пальцем. В прихожей никого не было. Дверь в гостиную в дальнем конце была приоткрыта на несколько дюймов, но жалюзи в комнате были опущены, и Ребус никак не мог разглядеть, что происходит внутри.

В следующую секунду глаза его широко распахнулись.

– Господи! – воскликнул он и выпрямился. Затем, отступив на шаг назад, он ударил в дверь ногой, потом еще. Дерево затрещало, но выдержало. Ребус толкнул дверь плечом. Безрезультатно.

– Что там? – с тревогой спросила Эллен.

– Там кто-то есть.

Он снова попытался высадить дверь плечом, но Эллен остановила его.

– Давай-ка вместе, – сказала она.

Так они и поступили. На счет «три» Ребус и Эллен одновременно навалились на дверь. Громко затрещало дерево. Они ударили еще раз, и дверной косяк раскололся по всей длине; дверь распахнулась, и Эллен, не удержавшись на ногах, приземлилась на четвереньки. Подняв голову, она увидела, что так поразило Ребуса. Чья-то рука, вцепившись в дверь гостиной почти у самого пола, пыталась открыть ее, но все время соскальзывала.

Бросившись вперед, Ребус протиснулся в гостиную. За дверью лежала на полу Джин Берчилл, избитая и окровавленная. Ее распухшее лицо представляло собой сплошной кровоподтек, волосы слиплись от пота и крови, подбитый глаз заплывал багровой опухолью, а при каждом вздохе на губах выступала розовая пена.

– Господь милосердный! – воскликнул Ребус, падая перед ней на колени и оглядывая ее фигуру в поисках повреждений. Прикоснуться к ней он не решился – у Джин могли быть переломаны кости, и ему не хотелось, чтобы она страдала еще больше.

К этому моменту Эллен тоже добралась до гостиной и огляделась. Повсюду валялись книги, опрокинутые коробки, разлетевшиеся по полу бумаги. Широкий кровавый след остался на полу там, где Джин Берчилл ползла к двери.

– Вызови «скорую»! – дрожащим голосом распорядился Ребус и снова наклонился к Джин. – Что он с тобой сделал? – спросил он и увидел, как ее единственный здоровый глаз наполняется слезами.

Эллен подошла к телефону и стала звонить в службу «999». Когда она разговаривала с оператором, ей показалось, что из прихожей донесся какой-то шорох, но когда она выглянула из комнаты, там никого не было, и она решила, что это любопытные соседи подслушивают под дверью. Продиктовав адрес, она еще раз повторила, что вызов срочный, и повесила трубку. Ребус по-прежнему стоял на коленях на полу, наклонившись так, что его ухо оказалось в непосредственной близости от лица Джин. Она пыталась что-то сказать, но разбитые, распухшие губы не слушались, к тому же у нее, похоже, было выбито несколько зубов.

– Она спрашивает, поймали ли мы его. – Ребус поднял голову и посмотрел на Эллен.

Мгновенно поняв, что от нее требуется, Эллен бросилась к окну и резким рывком подняла жалюзи. Дональд Девлин, в выбившейся из брюк белой рубашке, перебегал улицу, припадая на одну ногу и прижимая к груди разбитую левую руку.

– Ах ты, сволочь! – Эллен ринулась к двери.

– Нет! – прогремел Ребус, вскакивая на ноги. – Я сам!…

Он спускался с лестницы, прыгая даже не через две, а через три ступеньки. Должно быть, размышлял Ребус, Девлин спрятался в одной из комнат, а потом, воспользовавшись моментом, выскользнул за дверь. Какое счастье, что они ему помешали! Страшно подумать, что он мог сделать с Джин, если бы они задержались хоть на несколько минут!

Когда он выбежал на улицу, Девлин уже скрылся за углом, но пятна алой крови на тротуаре отмечали его путь. Ничего другого Ребусу и не требовалось. Бросившись по следу, он мельком увидел его переходящим Хоув-стрит. Профессор направлялся к Сент-Стефен-стрит, и Ребус помчался быстрее. Расстояние между ними довольно быстро сокращалось, пока, споткнувшись на неровном булыжнике мостовой, Ребус не упал, неловко приземлившись на одно колено. Девлину было уже за семьдесят, но сейчас это ничего не значило: как и у всякого одержимого, сил и решимости у него хватало. Ребус понял это, когда погоня только начиналась. Сейчас, когда его скорость снова упала, он убедился в этом еще раз. Отчаяние и страх, сопровождавшиеся выбросом адреналина, гнали Девлина вперед, и через минуту он снова исчез из вида. К счастью, кровь, сочившаяся из раны на ноге, по-прежнему была отчетливо видна на камнях. Ребус старался не отставать, хотя ушибленное колено мешало ему двигаться с прежним проворством. Перед его мысленным взором плавало разбитое лицо Джин. Стараясь не наступать на больную ногу, Ребус достал мобильник и начал нажимать кнопки, но ошибся. Лишь со второй попытки ему удалось набрать нужный номер. Когда его соединили, Ребус вызвал помощь.