Второй пол - Симона де Бовуар

Школьный священник, узнав об этой истории из случайно попавшего в его руки письма, сделал девушке серьезное внушение, и она рассталась с молодым человеком; а относиться к ней стали как к паршивой овце.

Позже эта девушка пошла работать няней в семью одного преподавателя и прожила у них четыре года.

Чаще всего сам соблазнитель толкает женщину на то, чтобы избавиться от ребенка. Либо он бросает ее еще до того, как она обнаруживает, что беременна, либо она великодушно хочет скрыть от него свое положение, либо, наконец, она не находит в нем никакой поддержки. Нередко женщине трудно отказаться от ребенка; бывает это и потому, что она не решается сразу от него избавиться, а то и потому, что не знает надежного места, куда обратиться за помощью, или не имеет достаточно денег для этого; бывает, что время уже упущено, чтобы принимать таблетки, от которых к тому же и проку мало; так проходит время – три, четыре, пять месяцев беременности, когда наконец женщина решается предпринять меры для избавления от нее; искусственно вызванный выкидыш куда опаснее, болезненнее и морально тяжелее, чем аборт в первые недели. Женщина знает это и только из страха и отчаяния пытается избавиться от беременности. В деревне неизвестен способ введения металлического стержня с целью вызвать выкидыш; согрешившая деревенская женщина нарочно падает с чердачной лестницы, а то и бросается с высоты обычной лестницы, при этом нередко получает сильные ранения, не достигнув никакого результата; а случается, что где-нибудь под забором, в кустах, в выгребных ямах находят трупик задушенного младенца. В городе женщины друг другу помогают. Но не всегда легко найти «подпольную акушерку», еще труднее – соответствующую сумму денег; беременная женщина обращается за помощью к своей подруге или пытается справиться сама; эти доморощенные хирурги, как правило, малокомпетентны. Чтобы вызвать выкидыш, они пользуются металлическим стержнем или вязальной спицей; однажды врач мне рассказывал, как одна невежественная кухарка, намереваясь ввести себе в матку уксус, ввела его в мочевой пузырь, – страдания ее были нестерпимы. Искусственный выкидыш, вызванный грубыми средствами и с последующим плохим уходом, часто более болезнен, чем нормальные роды, следствием его могут быть нервные потрясения, доходящие до припадков, другие серьезные заболевания, он может вызвать кровотечение, грозящее смертельным исходом. Колетт рассказала в «Грибиш» о жестокой агонии молоденькой танцовщицы из мюзик-холла, которой помогла ее невежественная мать; самое распространенное снадобье, по ее мнению, – это концентрированный раствор мыла, его выпивают, а затем в течение четверти часа бегают: подобными средствами нередко можно избавить женщину от рождения ребенка, только убив ее самое. Мне рассказывали о машинистке, которая четыре дня провалялась у себя в комнате, обливаясь кровью, не пила, не ела, боясь кого-нибудь позвать. Трудно представить себе более страшную ситуацию, при которой страх смерти смешивается со страхом перед совершаемым преступлением и чувством стыда. Это испытание менее жестоко для женщин хотя и бедных, но замужних, они действуют с согласия своих мужей и не терзаются излишне: в одном благотворительном учреждении мне рассказывали, что в их «зоне» женщины помогают друг другу советами, одалживают инструменты и даже попросту ассистируют друг другу, как будто речь идет об удалении какой-нибудь мозоли на ноге. Но их физические страдания велики; в больнице обязаны принять женщину, если у нее уже начинается выкидыш; однако ее садистски наказывают, отказывая в анестезии и при болях, и при последующей чистке. Как свидетельствует Ж. Сарро, эти преследования даже не возмущают женщин, они привыкли к физическим страданиям, но их очень мучают оскорбления, которыми их осыпают. Сам факт, что женщина проделывает эту операцию тайно с сознанием, что это преступно, усиливает опасность и придает содеянному гнусный, тревожный характер. Боль, болезнь, смерть воспринимаются как наказание: им известно, что отделяет страдание от пытки, проступок от наказания за него; несмотря на риск, которому подвергает себя женщина, она считает себя виноватой, и именно такое восприятие боли и совершенного проступка делает ее переживания нестерпимо тягостными.

Этот моральный аспект драмы переживается ее участницами по-разному, с большей или меньшей силой. У женщин «свободных», обеспеченных, хорошо устроенных, принадлежащих к тем кругам, где нравы не так строги, для тех, кого прошлая бедность или несчастье научили пренебрегать буржуазной моралью, вопросов не возникает: необходимо пережить неприятный момент, и нужно это сделать, вот и все. Но многие женщины запуганы моралью и очень чтят ее, хотя и не могут вести себя в соответствии с ней; они внутренне уважают закон, который нарушают, и очень страдают от совершаемого проступка; еще более они страдают оттого, что им нужно найти сообщниц. Прежде всего их унижает необходимость просить о помощи: они вынуждены кланяться кому-то в поисках нужного адреса; умолять врача, акушерку помочь им; они в страхе, что к ним отнесутся свысока, грубо; либо они вступают в позорный сговор. Специально пригласить другого совершить правонарушение – ситуация, незнакомая большинству мужчин; женщина переживает такие моменты со смешанным чувством страха и стыда. Она просит об операции, но в душе ее отвергает. Она как бы раздваивается. Очень может быть, что у нее явится спонтанное желание сохранить ребенка, которому она хотела помешать родиться; но если она решительно не настроена на материнство, она болезненно остро переживает то, к чему ей приходится прибегать. Так как если аборт – это не убийство, то его также нельзя приравнивать и к противозачаточным средствам; некий факт имел место, это безусловное начало чему-то, развитие же прерывается. Некоторых женщин преследует память о ребенке, которого не было. Хелен Дейч в «Психологии женщин» приводит пример с одной замужней женщиной, психически нормальной, которая в силу своего физического состояния дважды теряла трехмесячных зародышей, так вот она сделала две могилки, за которыми очень любовно ухаживала и после рождения своих многочисленных детей. Женщины, намеренно провоцирующие выкидыш, еще чаще испытывают чувство совершенного греха. Как бы воскресает в сердце чувство упрека, испытанное в детстве, когда ревность к новорожденному брату вызывала желание его смерти, и женщина ощущает себя виноватой, как будто она и в самом деле убила ребенка. Это чувство вины может доходить до патологически меланхолического состояния. Рядом с женщинами, которые думают, что они посягнули на чужую жизнь, есть много других, считающих, что они калечат себя; так рождается неприязнь к мужчине, который согласился или склонил женщину на эту мучительную процедуру. Х. Дейч приводит еще один пример с девушкой, очень сильно влюбленной в своего молодого человека, так она сама воспротивилась рождению ребенка, полагая, что он помешал бы их счастью, а когда вышла из больницы, навсегда отказалась видеть своего возлюбленного. Если примеры таких решительных разлук встречаются нечасто, то нередки случаи, когда женщина становится фригидной, и это не только по отношению к тому, кто стал виновником ее беременности, но и к другим мужчинам.